Ирландия как будто только что сошла с картинки туристического проспекта: покрытые цветущей зеленью холмы, океан, озера, реки, каменные кресты, напоминающие армянские хачкары… Но главное в Ирландии ее люди — талантливые, трудолюбивые и сердечные. Пожалуй, с них и начну. Только из Англии.
Путешествуя, человек черпает с миру по нитке все самое лучшее. Это и знания, и уважение к окружающей среде, и способность выживать, и коммуникабельность. А еще человек приобретает практический опыт «раздвигать границы» языком. Поясняю: имея британскую визу, граждане России могли воспользоваться ею и отправиться в соседнюю страну — Ирландию. Так было на протяжении двадцати лет. Одно условие — человек должен прибыть в Дублин из Лондона, туда же вернуться назад. Зная все это, в лондонском аэропорту Станстед я подошел к стойке регистрации, протянул свой паспорт и стал ждать распечатанный на рейс билет. Чернокожая британка принялась листать паспорт, затем заглядывать в монитор компьютера, потом снова в паспорт. И так несколько раз.
— Где ваша ирландская виза? — наконец, обратилась она ко мне.
— Ирландская виза? — переспросил я. — Зачем она мне? Разве недостаточно британской, чтобы отправиться в Ирландию и снова вернуться в Лондон?
Девушка удивленно посмотрела на меня.
— Да? Извините, не знала, — с сожалением ответила она.
«Странная сотрудница авиакомпании, — подумал я. — Или новенькая, или чрезмерно доверчивая»…
По прилету я подошел к стеклянной кабинке, в которой сидела сотрудница пограничной службы. На вид ей было годков эдак семьдесят пять. Не меньше. Впервые я увидел пограничницу преклонного возраста. Как и подобает, она улыбалась мне, широко растягивая ярко-красные от помады губы. Но каждый раз, как бабушка-пограничница начинала листать мой паспорт, гримаса становилась все серьезнее. Вскоре улыбки вовсе не стало.
— Где ваша ирландская виза?
Я повторил ирландке все то же, что и британке.
— Oh my God! После Брекзита это правило уже не действует. Ума не приложу, как эти англичане могли вас выпустить в Ирландию без визы.
«Ну все, — думаю, — приехал. Сейчас меня отправят ближайшим рейсом в Лондон». Пограничница еще какое-то время покрутила в руке мой паспорт, потом обратилась ко мне:
— Стойте здесь. Никуда не уходите. Я сейчас вернусь.
Она вышла из кабинки с моим паспортом и скрылась за дверью. Я стоял и ждал. Убеждать пограничника нарушить государственный закон было бы слишком. Я просто ждал свой паспорт с прямоугольным штампом и четырьмя вписанными в него линиями, что означает Refusal of entry («Отказ во въезде»). Не знаю сколько минут прошло — может, пять, может, больше — но они казались вечностью. «Быть или не быть… мне в Ирландии? Вот в чем вопрос!». Вскоре из-за двери показалась бабушка-пограничница. Она направлялась в мою сторону, сжимая между большим и указательным пальцами паспорт.
— Итак: пропустить вас через государственную границу Ирландии я не могу, — начала она. — Вам, россиянам, нужна наша национальная виза. Понимаете?
— Понимаю, — виновато кивнул я.
— Но, учитывая, что вы приехали на одну неделю, у вас имеется оплаченный обратный билет, я нашла способ, как вам помочь.
Дама открыла мой паспорт и нашла нужную страницу:
— Вот, смотрите, вместо визы я поставила вам зеленую национальную печать о въезде. С ней вы сможете находиться в Ирландии не больше недели.
Я едва не подпрыгнул на радостях, но сдержал себя.
— Это не все! — сказала женщина. — Если вы подведете меня и через неделю не покинете Ирландию, то… Ну, вы понимаете… Вы очень расстроите меня.
Ее слова были настолько искренние, что на какой-то момент она показалась мне не офицером погранслужбы, а самой настоящей бабушкой. Не знаю, что ее заставило поверить в меня, но у доброты чудодейственная мощь, против которой бессилен любой человек. В том числе и я.
FÁILTE GO HÉIRINN!
Нет, мой читатель, это не набор букв расстроенной клавиатуры, а небольшое предложение на ирландском языке «Фойльти гух Эйрин», что означает «Добро пожаловать в Ирландию». Я бы еще дополнил: «…в страну, где не говорят по-ирландски». Я не оговорился. В Ирландии действительно только десять процентов населения говорит на родном языке. Ирландский язык преподается в школе, является официальным, но население говорит исключительно на английском. И этому есть объяснение. Начиная с XII века, островом правили английские короли. Англичане запрещали ирландцам получать высшее образование, остров превращали в один большой аграрный участок, а его коренное население в безграмотных крестьян. Чтобы обучиться грамоте и получить высшее образование, ирландцам приходилось покидать свой остров, перебираться в дальние страны или в ту же Британию. Здесь ирландцы превзошли во многом англичан, например, стали знаменитыми писателями, об ирландском происхождении которых теперь мало кто догадывается, искренне полагая, что они «английские». Среди них Артур Конан Дойл, Бернард Шоу, Оскар Уайльд, Джонатан Свифт, Лоренс Стерн, Оливер Голдсмит, Ричард Шеридан, Томас Мур, Брэм Стокер, Этель Лилиан Войнич, Уильям Батлер Йейтс, Джеймс Джойс, Клайв Льюис, Сэмюэл Беккет, Айрис М¸рдок… Каково? Не кажется ли вам, что я перелистал почти всю английскую литературу за исключением некоторых имен? И это еще не весь список. Может, оттого и опасались англичане распространять грамоту среди ирландцев, заведомо зная, что последние переплюнут их? Кроме того, факт, что ирландцам у себя на родине запрещались все элементарные блага, привел к тому, что за пределами Ирландии ирландцев насчитывается 80 миллионов, а на родине около пяти миллионов. Большая часть ирландцев проживает в США — примерно 33 миллиона. И тут тоже сотни известных всем нам имен — от Пирса Броснана и Коллина Фаррелла до Джона Кеннеди.
Тем не менее, ирландцы до сих пор не могут простить соседей-англичан. И дело не только в оккупации севера острова, который до сих пор принадлежит Великобритании. Отнюдь! Ирландцы не прощают за 1845-1849 годы, известные в мире как «Ирландский картофельный голод». Именно в то время больше всего эмигрировало ирландцев, а около миллиона так и вовсе погибли. А все потому, что на протяжении нескольких столетий картофель у ирландских крестьян был основным продуктом питания. В XIX веке 85% населения острова жило за чертой бедности, довольствовалось лишь картофелем. В это же время вся земля ирландцев перешла в руки английских лендлордов, Ирландия стала сырьевым придатком Англии и поставщиком «белых рабов». В 1845 году весь урожай картофеля в Ирландии охватил фитофтороз —
болезнь, вызываемая паразитическими грибоподобными микроорганизмами. Последующие четыре года заражены были уже 100% полей острова. Лендлорды стали взимать налоги с обнищавших и голодных крестьян. Мало кто из них мог себе позволить платить налог англичанам из своих скромных запасов. Основная масса крестьян стала погибать, часть населения эмигрировала. Кстати, первым глашатаем в России о происходящем в Ирландии был российский дворянин из армянского княжеского рода, один из видных деятелей эпохи освобождения крестьян из крепостного рабства в1861 году Иван Павлович Арапетов (Ованес Погосович Айрапетян). В начале 40-х Арапетов находился в Ирландии, трагедия ирландцев происходила на его глазах. По возвращении в Россию Арапетов написал статью «Состояние земледельческого класса в Ирландии», которая была опубликована сначала в журнале «Отечественные записки», а позже и с подробностями в десятой книге «Записок Императорского Русского географического общества». Благодаря этим публикациям император Всероссийский Николай I с позволения королевы Соединенного королевства Великобритании и Ирландии Виктории направил ирландцам тонны продовольствия. К слову сказать, саму королеву Викторию ирландцы называли «Королевой голода».
При всем при том ирландцев ничто не сломило. Да, они продолжают настороженно относиться к англичанам, продолжают бороться за занятую северную Ирландию со столицей в Белфасте, но при этом остаются «крестьянами» в душе. Большинство ирландцев — с великолепным чувством юмора, простецкие, о таких обычно говорят «в доску свои». А когда промочат кончики рыжих усов пинтой-другой своего знаменитого «Гиннесса», так и вовсе горазды на щедрости. Даже водитель автобуса из аэропорта в город, когда узнал, что самая мелкая купюра у меня в 50 евро, глотнул из горла банку «Гиннесса» и «простил» мне пять евро за проезд, довез бесплатно. Позже я узнал, что пиво в Ирландии порой заменяет воду, а то и чай. Но это не значит, что ирландцы постоянно пребывают под градусом. Совсем наоборот. Да, Ирландия славится своими пабами и пивом, однако же в этой стране запрещено быть пьяным. Закон подразумевает запрет на нахождение в общественном месте в состоянии, представляющем опасность для себя или окружения. Единственное исключение у этого запрета — день Святого Патрика, когда Ирландию посещают сотни тысяч туристов. Так что мой добрый водитель, как и тысячи его коллег на острове, потребляет пиво с нулевым градусом. А пьянствуют… Впрочем, об этом я еще расскажу.
Еще ирландцы набожны. Как и армяне, свою преданность Богу ирландцы воплощают в камне. По всей Ирландии можно встретить кельтские кресты, часто похожие на армянские хачкары. Эти из туфа, кельтские — из известняка. Что не удивительно, так как весь остров Ирландия на 65% покрыт известняком. Многие армянские и ирландские ученые считают, что следы общей любви к крест-камням нужно искать в тех же «Англосаксонских хрониках». Историки полагают, что если еще в древности армяне высадились в Британии, преодолев несколько тысяч километров, то что им стоило перебраться из Британии на соседний остров ирландский, до которого всего 154 километра? Исследования этнолога Донована Салливана так и вовсе шире рассматривают вопрос. Ученый считает, что в этногенезе ирландцев участвовали не только армяне, но и мидийцы с иллирийцами. Так или иначе, ирландские коллеги Салливана, такие, как Патрик Воулш и Дэвид Росс, не только серьезно взялись за «армяноцентристское» происхождение ирландцев, но и основали в Дублинском университете кафедру изучения Армении. К тому же по результатам исследований, проведенных оксфордским генетиком Оппенгеймером, генетический код ирландцев оказался идентичен коду жителей армянских областей Сюника и Арцаха. Прибыв в Дублин, о таких подробностях я еще не знал. Каждый кельтский крест в Дублине, как и в Ереване хачкар, имел индивидуальность, один не похож на другой. Но я не большой любитель этого вида искусства, оттого и не заострял на них внимание. Меня больше привлекали средневековые крепости и храмы Дублина. Они были бесподобны. Детально вглядывался в каждое из строений и в этой обстановке смог отличить хачкар от кельтского креста. Чего-чего, а туф на фоне известняковых замков здорово обращает на себя внимание. Поднявшись по склону вверх от набережной реки Лиффи, к югу от моста О`Донована Росса, я пошел по Winetavern St и оказался под аркой, соединяющей Собор Христа с музеем викингов «Дублиния». Вот тут-то я и остолбенел, когда у стен средневекового Собора увидел самый настоящий хачкар из туфа и с армянскими буквами. Позже я узнал, что, будучи католиками, ирландское духовенство считает Армянскую церковь сестринской и с теплотой рассказывает об армянских миссионерах IV–V веков, распространявших христианство по всей Европе, несмотря на гонения. Хачкар между Собором Христа и «Дублинием», т.е. варварским прошлым и христианским настоящим, является лучшим доказательством отношения ирландцев и к частичке армянского в своей истории. Я бы еще отметил, что Ирландия пока не признала Геноцид армян, но этот факт не помешал поместить рядом с хачкаром плиту со словами соболезнования армянскому народу на трех языках — английском, ирландском и армянском.
Я СДЕРЖАЛ СЛОВО
Армян в Ирландии немного. Цифры варьируются в районе 300-400 человек, но большинство из них сконцентрированы в Дублине. Армянского храма у них нет, однако «сестры» предоставляют свои католические пенаты, где раз в месяц армяне могут совершить богослужение в присутствии своего пастыря, который ежемесячно прилетает рейсом из Лондона. Такое часто бывает в «армянском мире», когда есть паства, община, а порой даже и церковь, но нет священника. В качестве примера напомню вам мои панармянские поездки в Малайзию, Мьянму, Судан или Эфиопию. Правда, в отличие от этих стран, в Ирландии имеется своя армянская Воскресная школа, где молодежь постигает не только религию, но и язык, литературу, историю. Воскресную школу посещает и молодежь смешанного армяно-ирландского происхождения. Как бы парадоксально ни звучало, но они хоть и рождены в Ирландии, живут в ирландской среде, но никто из них не говорит по-ирландски. Зато в совершенстве владеют английским и хорошим армянским. Пожалуй, единственной этнической армянкой, говорящей по-ирландски, с которой мне довелось встретиться в Дублине, была Мария Баграмян. Она ученый-философ, профессор философии Университетского колледжа Дублина, где мы с ней и увиделись. Миссис Баграмян семьдесят лет, из них пятьдесят прожила в Ирландии, а первые двадцать лет — в Иране, где и родилась.
— Знаете ли вы, что ваша фамилия очень известная на постсоветском пространстве? — спросил я у миссис Баграмян, пока она готовила мне кофе в турке.
— Нет. Чем же она известна?
— Советским маршалом Баграмяном. Все знают это имя от Балтики до Тихого океана.
— Ого! Теперь и я буду знать. Наверняка он просто однофамилец. Мои предки из Ирана. После победы исламской революции все наши родственники перебрались в Великобританию. Мне было двадцать пять лет, я уже имела гуманитарное образование. Но на чужбине пришлось переучиваться. В Великобритании сложно было найти вуз, где бы можно было дешево учиться. Кто-то посоветовал Университет Квинс в Белфасте. Это Северная Ирландия в составе Объединенного Королевства. Там я и училась философии. Благодаря Белфасту я влюбилась в ирландцев. Они мне по духу были свои. Да и язык интересный. Я же ни слова не знала по-ирландски. Захотелось прямо-таки окунуться в эту необычную культуру, потому и перебралась в Ирландию, получила докторскую степень по философии в Тринити-колледже Дублина. Теперь я специалист в области философии ирландского языка и президент общества женщин-философов Ирландии. И все это я успела за сорок лет.
— А армянским владеете?
— А как же! И я, и дети, и мой супруг Хормоз Фархат говорил по-армянски. Он был персом по национальности и крупным ученым-музыковедом. К сожалению, его не стало в 2021 году. Он скончался от ковида…
С миссис Баграмян мы беседовали в ее кабинете Дублинского университетского колледжа (ДУК). Это старейший вуз Ирландии, основанный в 1854 году под названием «Католический университет Ирландии» (КУИ). Основной задачей при создании университета ставилось предоставить католикам доступное высшее образование из рук преподавателей-католиков, так как Тринити-колледж был предназначен для протестантов. Долгие года эти два вуза были не просто антагонистами, а злейшими врагами из-за религиозных разночтений. Дипломы протестантского Тринити-колледжа не признавались КУИ, дипломы КУИ, соответственно, Тринити-колледжем. И хотя в XXI веке эти два колледжа так и не пожали руки, однако же относятся друг к другу намного терпимее. Тому пример Мария Баграмян, выпускница Тринити, ставшая преподавательницей КУИ, он же ДУК.
Да, чуть не забыл! В особом полутемном зале библиотеки
Тринити-колледжа (он был основан аж в 1592 году королевой Елизаветой I Тюдор) хранится Книга монастыря Келлз — самое красивое Евангелие Ирландии, каждая страница которого испещрена миниатюрнейшими буквами и орнаментами. Это произведение искусства было создано тысячу лет назад руками монахов монастыря на острове Ионы. Каждый день библиотекарь переворачивает ровно одну страницу Книги Келлз, так что требуется примерно год, чтоб рассмотреть все страницы. Тут уместно было бы заметить, что и армянские Евангелия свыше тысячи лет назад иллюстрировались монахами-художниками, миниатюристами. В отличие от ирландских Писаний, армянских сохранилось десятки. В них так же ярко иллюстрирована каждая страница Евангелия, а хранятся они в ряде городов, среди которых Ереван, Эчмиадзин, Вена, Иерусалим и Венеция.
Еще Тринити-колледж известен тем, что здесь учился знаменитый литературный «отец» Гулливера Джонатан Свифт. Правда, образование в Тринити ему дало лишь степень бакалавра. Не больше. Как и миллионам других соотечественников, Свифту пришлось покинуть католическую Ирландию и отправиться за магистратурой в протестантскую Англию — в Оксфорд. Здесь он даже принял духовный сан англиканской церкви, став тем самым протестантом. Правда, позже писатель вернулся на родину, написал здесь все лучшие свои произведения и скончался в возрасте семидесяти семи лет. Джонатан Свифт похоронен в Соборе святого Патрика — самом большом соборе страны, который принадлежит англиканской Церкви Ирландии. Собор не является кафедрой епископа. Возглавляется деканом, самым известным из которых и был Джонатан Свифт. С виду собор XII века великолепен.
Я несколько раз обошел его, чтобы не упустить из внимания ни одну деталь, изображенную на камне. А их на соборе тысячи! Вот только внутреннего убранства вместе с могилой Джонатана Свифта я не увидел из-за ремонтных работ.
Впрочем, по всему Дублину, как и во всей Ирландии, есть что посмотреть. Неудивительно, что страна частенько становится локацией для съемок фильмов. Тут снимали некоторые сцены из «Гарри Поттера», «Звездных войн», «Храброго сердца» и других. На острове находится около 30 тысяч старинных замков и руин. Также здесь расположены магазины знаменитых брендов, куда я тоже заглянул ради не празднества, но праздного любопытства — например, в пивоварню «Гиннесс» и музей виски. Сходил и в знаменитый паб The Temple Bar. Народу — не протолкнуться! Сидячих мест не было, зато с удовольствием послушал в пьяной толпе живую ирландскую музыку в исполнении местных музыкантов.
В Ирландии мне также довелось встретиться с давним приятелем, израильским блогером Александром Лапшиным — тем самым, что был посажен в тюрьму и едва не убит алиевским режимом Азербайджана за посещение Нагорного Карабаха. На свободе Лапшин задался целью разоблачить режим и сделать все, чтобы мир узнал о творящимся беспределе в Азербайджане, где ни во что не ставят права человека, в том числе граждан самого Азербайджана. В Ирландию Александр прибыл, чтобы выступить в местном парламенте, а заодно и встретиться с армянской общиной этой страны. И между тем проехаться по острову. Политика политикой, но настоящему путешественнику сложно не соблазниться. Не все такие, как я: Александр предложил мне съездить с ним на пару дней в Белфаст — к той стене, которая до сих пор разделяет католиков и протестантов. Я чуть было не поддался соблазну. Но ровно через сутки мне надо было возвращаться в Лондон, и сделать это нужно было именно из дублинского аэропорта. А все потому, что я не мог подвести бабушку — милую пограничницу, что своей сухонькой рукой вписала мне точную дату выезда из Ирландии. Такую руку, несущую добро и тепло, просто невозможно неблагодарно укусить.
Вадим АРУТЮНОВ,
Ирландия, Дублин