Каждый, в меру своего интереса, читает какие-то книги. Но далеко не всякому выпадает вживую общаться хотя бы с одним писателем. Да и для чего бы?
В 1978-м я, окончив инженерный вуз в Воронеже, приехал в донскую столицу. Трудиться начал на Ростовском опытном нефтемаслозаводе, но по ряду причин проработал там недолго. Желая же стать офицером, подал рапорт в военкомат.
Скоро только сказка сказывается. Бумаги ходили по армейским инстанциям месяцев семь. А я, уволившись с завода, временно устроился носить телеграммы.
И вот, в конце февраля 1979-го, выпало доставить одну из них в многоэтажку в переулке Университетском. «Миша! Поздравляю тебя с новой публикацией в «Огоньке». Так держать! Анатолий Калинин», – молнировал текст.
Когда человек начинает писать нечто художественное? Да в моменты сильного душевного волнения! У меня оно было вызвано сменой социального статуса и переездом. Синдром чужого города зародил острое чувство одиночества.
Из подобного жизненного тупика выбираются разно. Наиболее стоящий путь тут – творческая самореализация. Я интуитивно выбрал литературу, прозу, рассказ.
Той зимой и весной творил много. Больше – на студенческую тематику. Но кто бы профессионально оценил уже вышедшее из-под начинающего пера?
Адресатом телеграммы за подписью автора романа «Цыган» значился Михаил Андриасов. Мне, прожившему на Дону без году неделя, фамилия эта ни о чем не говорила. А почтовое отправление приняла невысокая худощавая женщина лет пятидесяти. Я поинтересовался:
– Скажите, а Михаил Андриасов – это ваш супруг? Он что, писатель?
И после утвердительного ответа попросил:
– А он не смог бы посмотреть мои рассказы?
– Вы тоже пишете? Конечно, приносите. Он обязательно прочтет…
И я принес. Две небольшие вещи. «У каждого – свое» и «Выигрыш». Опять вручил жене писателя Лидии Степановне, она же дала мне домашний телефон и посоветовала позвонить через недельку. Позвонил. И впервые услышал мужской низкий голос, назначивший встречу на семь вечера следующих суток.
Назавтра, с понятным волнением, постучался в уже знакомую квартиру. На этот раз дверь ее открыл высокий солидный мужчина лет шестидесяти. С венчиком седых волос вокруг обширной лысины, густыми черными бровями и длинными ресницами. С высоким лбом, карими глазами и крупным носом. И еще. Я сразу понял, что Андриасов происхождением из кавказцев. (Позднее узнал: он – армянин, но родился в Миллерове, а в школе учился в Ростове-на-Дону).
– Это вы – Федор? Давайте знакомиться. Меня зовут Михаил Андреевич.
Рукопожатие у мужчины оказалось крепким и энергичным.
– Что ж, проходите в комнату…
В просторном зале внимание как-то сразу привлек портрет маршала Жукова над сервантом. Перехватив мой взгляд, хозяин кабинета пояснил:
– Это мне Георгий Константинович на одной из наших встреч вручил. Мы дружили. Он в конце сороковых командовал Одесским военным округом и привлек армию к борьбе с преступностью. А я в те годы тоже жил в Одессе и эту борьбу в прессе освещал. Там, на обороте, и памятная надпись. Хотите взглянуть?
– Да нет, не надо, – смутился я.
– Ну, тогда перейдем к вашим рассказам. Вот они, на столе. Я их прочел. И хочу сразу поинтересоваться: вам знакомо слово «плагиат»?
– Да. Но почему вы об этом спрашиваете?
– Уточняю. Так это точно написали вы сами?
– Конечно. Могу даже рассказать, откуда оба сюжета родились.
– Ну, тогда поздравляю. Литературные задатки у вас точно есть…
В тот вечер мы общались долго. Удивительно: Михаил Андреевич – фронтовой журналист, помимо боевых наград удостоенный ордена «Знак Почета» за заслуги в области советской литературы, знаток истории армянского народа, автор многих книг и друг великого Шолохова (труды-исследования его прозы занимают в литературном наследии Андриасова особое место) – беседовал со мной просто и доброжелательно, как если бы мы были знакомы давным-давно. Он по косточкам разобрал представленные на его суд рассказы и уверенно определил, что «У каждого – свое» – вещь сюжетно вполне удавшаяся, хотя стилистически пока не огранена, но «Выигрыш» – произведение явно провальное.
– Тут налицо ошибочный выбор темы, – пояснил Андриасов. – И тем не менее убежден: литературная работа и творческая учеба – ваш удел. Кстати, вы не слыхали о существовании уникального в своем роде московского вуза: Литературного института имени Горького? Вам бы попробовать туда поступить…
Время подтвердило правоту суждений писателя. «У каждого – свое» был моим седьмым рассказом. И единственным из ранних, выдержавшим впоследствии ряд изданий. Газетных, в журналах «Литературная учеба» и «Подъем», в сборнике.
Той весной и летом я с Михаилом Андреевичем встречался часто. А шестого апреля в газете «Комсомолец» вышла моя первая публикация. Немудреный рассказ «Телеграмма», который Андриасов ранее ощутимо подправил опытным пером.
– Не тушуйся, редактировали и великих, – пояснял он, вручая улучшенный текст. – Тут главное – бережное отношение к автору, забота о сохранении его стиля. А чужой сюжет в своей манере переписать – на это особого ума не надо.
Когда же я мажорно выложил свежий номер «Комсомольца» перед Учителем, он просмотрел его весь и задумчиво произнес:
– Запомни, Федор (Михаил Андреевич незаметно стал по-отцовски называть меня на «ты»), нынешнее число. Эта публикация – хоть и маленькое, но уже признание твоих литературных способностей. Сегодня ты стартовал, выбрав особую творческую стезю. Но будь готов: эта дорога усеяна розами не бывает. – И добавил: – Кстати, трудовой стаж писателя исчисляют именно с момента его первой публикации. Неважно, где она состоялась: в престижном издательстве, или в районной газете. И пусть в творческий союз человека порой принимают лишь через много лет, главное – суметь-таки от любителя подняться до профессионала.
К слову: сам Андриасов начал и писать, и печататься невероятно рано. Его первые заметки газета «Ленинские внучата» опубликовала еще в 1925-м, когда детскому корреспонденту исполнилось лишь одиннадцать лет!
А трудовую биографию он начал в пятнадцать. Щупленьким подростком кочегарил на нефтеперегонном заводе в Туапсе. Но писать не переставал и в восемнадцать уже вовсю сотрудничал как с областной газетой «Молот», так и с всесоюзной «Красной звездой» и рядом других изданий. В девятнадцать же – опять редчайший случай – стал штатным корреспондентом по Азово-Черноморскому краю центральной газеты «За индустриализацию».
Нет, обо всем этом Учитель в беседах скромно умалчивал. Как и о своих военных заслугах: участии в боях на трех фронтах, тяжелом ранении, боевых наградах, среди которых были медали «За отвагу» и «За оборону Кавказа»…
Зато щедро делился секретами литературного мастерства. Говорил о важности определения собственной темы, необходимости вдумчивого отношения к своим героям, отработке уже написанного, поисках единственно точного слова.
…В конце августа я вновь пришел к Андриасову. Назавтра мне предстояло убыть в Ставрополь, в учебный полк и там надеть лейтенантские погоны.
– Что ж, Федор, когда-то и я носил сначала солдатскую, а во время Великой Отечественной офицерскую форму, – напутствовал меня Михаил Андреевич. – Запомни: «На войне все просто, но самое простое в высшей степени трудно». Это слова Карла Клаузевица, прусского офицера и великого военного писателя. И еще. Армия – сугубо мужское дело. Профессионально же писать о ней легче тому, кто знает ее изнутри. Тебе и карты в руки. Так что, надеюсь, когда-то обязательно буду держать в руках сборник твоих военных рассказов. Пока же – держи ты, на память.
И Андриасов вручил мне свою новую книгу «На донской земле», куда вошли и самые известные его повести: «Шесть дней» и «Штурм ледяного вала». С надписью: «Дорогому Феде Ошевневу, в чью литературную звезду я твердо верю. Сердечно – Михаил Андриасов. Ростов-Дон, 26 августа 1979 г.».
…Положим, с «литературной звездой» Учитель тогда явно переборщил. Ну а сборник этот ныне хранится на той же книжной полке, где стоят мои издания.
Два месяца спустя, когда я уже всецело постигал прелести службы ванькой-взводным, пришла бандероль. С газетой «Вечерний Ростов», где под рубрикой «Творчество наших читателей», был напечатан рассказ «Димка». С предисловием-врезкой Михаила Андреевича. В ней отмечалось, что мои небольшие произведения «привлекают внимание умением строить сюжет, образностью литературной речи и точностью деталей». Письмо-поздравление с третьей публикацией прилагалось.
Разумеется, я в тот же вечер помчался на переговорный пункт и связался с Ростовом. Конечно, с беседой при личной встрече несравнимо, но все же…
В следующий раз мы с Учителем свиделись во время моего отпуска. Увы: радость общения тогда оказалась омрачена тем, что состоялось оно в больнице.
– Что-то мотор пошаливать стал. Да и давление скачет, – лаконично пояснил тогда Михаил Андреевич. – Но ничего, сдюжим…
И разом сменил тему. Расспрашивал о трудностях начала офицерской службы, о делах литературных. Я показал новые публикации – рассказ в ставропольской молодежке, заметки в окружном «Красном знамени». Упомянул, что теперь регулярно посещаю занятия литгруппы при газете «Молодой ленинец».
– Это – особенно хорошо, – похвалил Учитель. – Пишущий не должен вариться в собственном соку, творческое общение ему необходимо как воздух…
А по поводу, что тем летом не удалось поступить в литинститут (творческий конкурс-то я прошел, но на экзаменах не набрал проходного балла), выразился так:
– Жизнь на этом не заканчивается. Придет время – сделаешь новую попытку. Но тогда тебе уже будет легче других абитуриентов: пуганый зверь далеко бежит.
Пришло время – и я пригласил Учителя с супругой на свою свадьбу. Приехать они тогда, к сожалению, на Ставрополье не смогли, зато прислали огромную телеграмму – за праздничным столом ее торжественно зачитывали.
В апреле 1982-го наша семья – теперь и с маленькой дочкой – вновь, во время отпуска, оказалась в Ростове. Не предупреждая, нагрянули мы тогда в гости к Михаилу Андреевичу и Лидии Степановне. И с какой радостью нас встретили!
(Дом Андриасовых всегда был открыт для многочисленных друзей. В нем побывали и такие известные люди, как Сергей Михалков и Илья Глазунов, Юрий Бондарев и Генрих Боровик, Анатолий Софронов и Гейдар Алиев, Людмила Зыкина и Ирина Мирошниченко… Список этот можно было бы еще продолжать и продолжать…)
В конце вечера мы с Учителем обстоятельно поговорили и о литературных делах. Я оставил ему рукописи новых рассказов и ряд газетных публикаций, он же подарил мне свою очередную книгу – сборник очерков «Атоммаш зовет!».
В последний раз мы встречались в декабре 1983-го – я тогда заезжал в Ростов по пути из командировки в Батайск. С сожалением отметил про себя, что Андриасов заметно сдал внешне. В разговоре он с печалью упомянул о том, что за последние годы потерял немало своих фронтовых соратников: маршала Баграмяна, генерала армии Плиева, всегда остававшегося верным военной теме Константина Симонова… Хотя все так же был полон творческих планов, готовил к изданию следующий сборник, рассказывал об участии в восстановлении Мемориала русско-армянской дружбы в старейшем памятнике южной столицы – музее Сурб-Хач.
И еще. Помнится, уже тогда он посетовал, что как-то незаметно у людей стал теряться интерес к действительно серьезной литературе, а уж молодежь и вовсе предпочитает развлекательное чтиво: фантастику или крутой детектив.
О кончине Михаила Андреевича узнал из некролога в «Огоньке». Он ушел в мир иной в конце апреля 1984-го, не дожив трех месяцев до семидесятилетия. Символично, что его посмертная книга «Молодость наша опаленная» была подписана в печать на следующий день после этой даты…
Именно в тот год мне удалось поступить на факультет прозы Литературного института. А в 1987-м, по окончании третьего курса, я был переведен в штат газеты Северо-Кавказского военного округа, с которой сотрудничал давно и плодотворно.
Вернувшись в Ростов, вскоре навестил Лидию Степановну. К тому времени она установила на могиле Михаила Андреевича исполненный в неординарном стиле памятник. В виде раскрытой книги на постаменте. На левой «странице» – портрет покойного, на правой – его фамилия, имя, отчество и годы жизни. Ниже – пронзительная эпитафия: «Человеку. Писателю. Мужу. Всегда вместе – Лида».
– Вот, Федор, многое из того, что предсказывал Миша, уже исполнилось, – задумчиво произнесла в конце вечера Лидия Степановна, тонкими пальцами обняв чашку с ароматным чаем. – Ты – уже майор, военный журналист, старшекурсник литинститута. Как он порадовался бы! Ведь поверил в тебя буквально сразу!
– Великое спасибо ему за это, – кивнул я. – Как-никак далеко не всякий зрелый писатель привечает начинающих авторов. Но высоты мои пока невелики: вплотную к возрасту Христа подхожу, а лишь в начинающих журналистах хожу…
– Да ты еще совсем молод! – грустно улыбнулась Лидия Степановна. – Кстати, Миша свою первую повесть «Шесть дней» – о подвиге стрелкового батальона под командованием Гукаса Мадояна, освобождавшего Ростов и за шесть дней отразившего более тридцати фашистских атак при обороне городского вокзала – именно в тридцать три и издал. Действительно, знаковое число! А шел к ней от своих деткоровских заметок, через живые газетные жанры – зарисовки, интервью, репортажи, фронтовые и послевоенные очерки…
К тому времени первую повесть закончил и я. На тему афганской войны. А осенью 1989-го мое сочинение, под заголовком «Да минует вас чаша сия», появилось на страницах журнала «Литературная учеба».
Отлично помню, как, получив по почте авторские экземпляры и сидя в сквере на улице Энгельса, с оптимизмом изучал долгожданную публикацию. И до чего прекрасным виделось с той лавочки личное литературное будущее…
Потом я отправился к Андриасовой, которая тогда едва не расплакалась.
– Ну вот, насколько Миша оказался прав! – бережно провела она ладонью по странице с заголовком повести. И продекламировала бессмертные бунинские строки: – «Молчат гробницы, мумии и кости, – лишь слову жизнь дана…»
Однако выхода дебютной книги – и именно с той же афганской, хотя в улучшенном варианте, повести – пришлось ждать еще одиннадцать лет. За это время произошло немало событий. Родился сын. Я дважды побывал в «горячих точках». Наконец-то получил жилье. Сменил армейскую систему на милицейскую.
Как после издания книги «первородной», так и опубликовав позднее другие, всегда старался, не откладывая на потом, обязательно посетить столь памятную квартиру в Университетском переулке.
А в конце июля 2004-го Лидия Степановна позвонила сама.
– Первого августа исполняется девяносто лет со дня рождения Михаила Андреевича, – сообщила она. – По этому случаю в Публичной библиотеке готовят тематический вечер. Меня на него усиленно приглашали, но в последнее время что-то здоровье подводит. Не мог бы ты сходить туда от моего имени, рассказать о своих встречах с Мишей. Ведь он считал тебя одним из лучших учеников…
Разумеется, я и сходил, и выступил. И после в подробностях поведал о ходе этого вечера памяти Андриасовой, а она – седоволосая, худенькая – сидела передо мной, вновь обнимая чайную чашку пергаментного цвета ладонями, и на тыльной стороне их приметно выступали голубоватые вены.
В 2008-м я привычно посетил вдову – принес свою очередную книгу. Ах, если б знать, что тогдашнее свидание станет последним…
Она принимала меня, сидя на кровати со специальными ручками – чтобы легче было подниматься с ложа, взявшись за них. А вести хозяйство ей теперь помогала родственница.
Минорной оказалась та встреча. Проникнутая «горькой усладой воспоминаний». Лидия Степановна говорила все больше о Михаиле Андреевиче. Уверяла, что, мол, скоро они свидятся вновь. И лишь однажды лицо ее осветилось улыбкой, когда она указала на крупное черно-белое фото в рамочке на стене.
– Смотри, Федор, это мы с Мишей в Париже, возле Эйфелевой башни…
Меньше, чем через год Андриасовой не стало.
А когда у меня в 2011-м вышла в свет седьмая книга – сборник армейских рассказов (который, увы, так и не довелось вручить Учителю), то дома один еще пахнущий типографской краской экземпляр я сразу выложил на письменный стол. Рядом с презентованной Лидией Степановной «Молодостью нашей опаленной». Помедлил и открыл этот солидный том, более чем в пятьсот страниц, на пятой. Где под словами «Жене моей Лидии Андриасовой-Малиновской посвящаю» та, которой они предназначались, подписала: «Дорогой Федя! Пусть эта книга напоминает тебе о том человеке, который верил в тебя и любил как сына. Желаю тебе достичь таких же высот на литературном поприще, каких достиг Михаил Андреевич. Дарю тебе эту книгу от всего сердца. Лидия Андриасова. Июль 2004 г.»
…На здании, где жил и творил Учитель, установлена мемориальная доска из мрамора. Она – нечастый случай – двойная. На верхней плите ее барельефный портрет. На нижней, золотом, надпись: «В этом доме с 1969 по 1984 гг. жил и работал писатель Михаил Андреевич Андриасов 1914–1984».
Первого августа 2014-го со дня рождения заслуженного донского автора, который сам себя называл «Я – русский сын армянского народа», исполнилось сто лет. На литературной ниве он трудился более полувека. А его достоверные книги и поныне зовут людей на борьбу и созидание.
Федор Ошевнев
М.А. Андриасов
биографическая справка
Михаил Андреевич Андриасов родился 1 августа 1914 года в г. Миллерово Ростовской области в армянской семье. В дошкольном возрасте с родителями переехал в Ростов-на-Дону, где учился в школе №36. Писать и печататься начал очень рано – еще в одиннадцатилетнем возрасте.
Подростком работал кочегаром на Туапсинском нефтеперегонном заводе.
В журналистику пришел в 1932 году. Сотрудничал с газетами «Молот», «Большевистская смена», «Красная звезда». С 1933-го – в штате центральной газеты «За индустриализацию», ее собственный корреспондент по Азово-Черноморскому краю.
С 1936-го – служба в РККА. После ее окончания вновь работа в печати.
В годы Великой Отечественной старший лейтенант Андриасов был спецкором фронтовой газеты «Боец РККА», а затем «Комсомольской правды».
Участвовал в боях на Закавказском, Северо-Кавказском и 2-м Белорусском фронтах, в Отдельной Приморской армии. В 1944-м получил тяжелое ранение.
Награжден медалями «За отвагу», «За оборону Кавказа» и многими другими.
Окончил литературный факультет Ростовского пединститута. Работал собственным корреспондентом газеты «Литература и жизнь», журнала «Огонек».
В 1947-м вышла ставшая очень известной и впоследствии выдержавшая множество изданий повесть Андриасова «Шесть дней» – о героическом стрелковом батальоне Гукаса Мадояна, освобождавшем Ростов-на-Дону. В дальнейшем писатель работал в основном в очерковом стиле, выпустив более двадцати книг, в том числе «Подвиг пионера» (1943), «Сын Зангезура» (1943), «Автомат Юры Тарасова» (1948), «Господствующая высота» (1953), «Легенда о золотом коне» (1961), «Придонская быль» (1962), «Сын солдата» (1965), «Племя отважных» (1969), «Штурм ледяного вала» (1973), «На донской земле» (1979), «Атоммаш зовет» (1981), «Молодость наша опаленная» (1984) и другие. Также его перу принадлежит ряд опубликованных большими тиражами книг о жизни и творчестве М.А. Шолохова, с которым он был дружен много лет: «На шолоховской земле» (1964), «На вешенской волне» (1969), «Сын тихого Дона» (1969), «Вешенские были» (1975). Он был редактором-составителем и одним из авторов сборника «Слово о Шолохове» (1973), вышедшем в Москве, в издательстве «Правда» и приуроченном к пятидесятилетию творческой деятельности лауреата Нобелевской премии. Помимо этого, Андриасов трудился и в жанрах драматургии и кинопублицистики. Им написаны пьесы «Дочь Франции», «На ростовском вокзале», «Судьба друга», киносценарии документальных фильмов «На черных землях», «В краю адыгов», «Пограничники», «Под небом России». Он автор многих рассказов, очерков, фельетонов и критических статей в журналах «Огонек», «Москва», «Знамя», «Октябрь», «Звезда», «Дружба народов», «Дон» и других. Опубликован в Польше, Болгарии, Чехословакии, Венгрии, Японии, переведен на украинский и грузинский языки.
В 1958-м был принят в Союз писателей СССР.
Лауреат премии журнала «Огонек» (1971).
Кавалер ордена «Знак Почета» (1974) – за заслуги в советской литературе.
Умер в Ростове-на-Дону 25 апреля 1984 года, на 70-м году жизни.