Вышла в свет книга Аркадия Мацанова «Нахичеванец». Конечно же, не случайно на обложке ее, кроме собственно названия, написано — «Жизнь замечательных нахичеванцев. Литературно-художественное приложение». А это значит, что с выходом книги РРОО «Нахичеванская-на-Дону армянская община» объявила о том, что у известной всем краеведам Ростова серии «Жизнь замечательных нахичеванцев» появилось литературно-художественное приложение.
Ростовский поэт Владимир Ершов, член поэтического объединения «Заозерная школа», писал:
Куда спешишь по вечерам?
Нахичеван, Нахичеван…
Закат почти не различим —
Давай с тобою помолчим.
В тени дворов, в базарный зной.
Откуда вечный траур твой?
За что бичует, скуп и сух,
Протяжный взор твоих старух?
Нахичеван, Нахичеван,
Настало время начинать.
Ссуди мне горсть затертых дней
Гортанной памяти твоей.
Нахичеван, Нахичеван.
В нескольких фразах поэт своим зорким глазом подметил то неуловимое, для многих укрытое, что составляет нынешнюю суть Нахичевани. Признается в любви к ее безвозратно теряемому патриархальному облику, к последним носителям ее родовых черт — коренным нахичеванцам.
«… Закат почти не различим, Давай с тобою помолчим», — пишет Ершов. Нахичевань действительно уходит, провожаемая «протяжным взором ее старух». Но не будем о грустном…
Пессимисты считают: изменить ситуацию не в наших силах. Это все равно что встать на пути несущегося поезда. Оптимисты же, к коим отношу таких людей, как Аркадий Мацанов, говорят: «А мы попробуем!». Правда, путь реанимации Нахичевани, выбранный им и теми, которых можно отнести к его единомышленникам, прокладывается исключительно в плоскости культуры, литературы, попытки сохранения традиций и этнических особенностей старого города. Их немного, увы, этих людей, кто сегодня пытается защитить Нахичевань от надвигающейся катастрофы полузабвения, умалчивания. Это историки Герман Аронович Матвеев и Сергей Михайлович Саядов, врач и журналист Георгий Минасович Багдыков, музыковед Наталья Алексеевна Мещерякова, священник, настоятель церкви Сурб Арутюн тер Тиран (Авагян), другие…
Выпуск книги Аркадия Мацанова «Нахичеванец» следует рассматривать в первую очередь именно в этом ракурсе.
Перефразируя строку из Екклизиас-та — «время собирать камни, время разбрасывать их» — скажем «есть время молчать, но и приходит время говорить». Если, конечно, есть что сказать. Да и кому сказать — тоже очень важно знать и понимать.
Аркадий Мацанов — личность в Ростове известная. Он врач еще той, старой, закалки, когда лечили не только опираясь на объем знаний о симптомах болезни, но и словом. В этом смысле он до сих пор в строю. Каждый, прочитав его художественную прозу (а он автор десятков повестей, романов, рассказов), говорит, что она имеет некое терапевтическое действие.
«Врачующий писатель» — так отозвался о нем ростовский поэт Николай Скребов. Герои Мацанова это часто наши современники, сталкиваясь с жизенными трудностями, они не предают себя, не пасуют перед обстоятельствами, но стараются преодолеть их. Они благородны в поступках, а потому победительны.
В этом его, мацановский, узнаваемый уже читетелями, писательский почерк.
В книгу «Нахичеванец» вошли две повести Мацанова — «Хачкар» и собственно «Нахичеванец».
В первой повести автор перенес читателя в век XVIII. Повествование начинается с описания наполненного каждодневным трудом быта семьи крымских армян Миронянов, живущей на окраине древнего города Каффы (ныне Феодосия). В начале повести Мацанов рассказывает о том как рыбачил глава семьи Ашот, как погиб в схватке с морской стихией его сын Оганес, как вынужден был заступить на вахту кормильца семьи 18-летний внук Акоп. Все начинается с неспешного описания традиционного быта крымских армян, природы Крыма, рассказа о первой юношеской любви Акопа. Вся эта пастораль прерывается вдруг, неожиданно, приездом в Каффу посланца русского царского дома генерала Александра Суворова. Собрав в один из летних вечеров на площади жителей Каффы, в поголовном большинстве своем армян и греков, тот провозгласил: «Живете вы здесь неплохо. Но над христианами нависла опасность. Оттоманская империя никак не может успокоиться, грозит вернуться и перерезать всех христиан. А уж как они могут это делать, мы знаем! Не щадят ни стариков, ни женщин, ни деток малых. Такого злодейства матушка императрица допустить не может…». Площадь замерла в ожидании. У Суворова был уже немалый опыт подобных выступлений, он понимал, что это затишье перед бурей. Стал громко говорить, перемежая русскую речь армянскими словами: «Наша матушка императрица по человеколюбивому долгу своему христианскому предлагает вам переселиться под покров ее. Вам будет выделена земля плодородная. Освободят от податей всяких. Даже оплатят вам утерянное здесь добро. Но ехать надобно немедленно. Лето заканчивается. Сопровождать вас будут казаки, которые и дорогу знают, и от разбойников защитят, если что»… Толпа загудела. Суворов некоторое время молча прислушивался к ее гулу, потом, возвысив голос, спросил: «Чего шумите? Насильно угонять не будут. Кто хочет — остается. Только пеняйте потом на себя. Тем же, кто согласится переехать в нашу страну христианскую, будут дадены подводы с лошадьми, поедут они в земли, дарованные им навечно…».
Так, не отступая от исторической правды, опираясь на доступные ему источники, Мацанов, живя в первой четверти века XXI, шаг за шагом проследил путь, по которому прошли в последней четверти века XVIII те, кого мы позже назовем первыми нахичеванцами. О том, насколько сложен и драматичен был этот переход армян из Крыма на донскую землю, мы знаем не понаслышке. Во многих семьях коренных донских армян до сих пор хранятся, из поколения в поколение передаются рассказы о тяготах переселения, о первых, самых сложных, годах обживания новых земель.
Однако впервые об этом рассказано не в научном труде, не в статье журналиста или блогера, а рассмотрено через призму художественного, но при этом и максимально приближенного к исторической правде повествования. Повесть «Хачкар» автор завершает, что называется, «happyend-ом» — свадьбой Акопа и девушки Азизы, которую, нелюбимую до времени женихом, засватал вопреки его воле еще в Крыму дед, но которая стала ему дорога за сердечность и умение быть рядом в трудную минуту во время пути.
Закономерен вопрос. Если это история любви, история переселения, то почему свою повесть Аркадий Мацанов назвал «Хачкар»? Дело в том, что армяне во время своего исхода из Крыма взяли с собой в новые земли только самое ценное. А для них это был в большей степени не домашний скарб, а церковные реликвии — книги, рукописи, наконец, хачкары. Все это было свято и бесконечно почитаемо ими. Знаменитые хачкары — величайшая гордость и ценность армянского народа. Дословно «крест-камень», культура изготовления которых и поклонения которым берет начало с первых веков нашей эры, Она уникальна в мировой христианской практике…
Семья Миронянов тоже везла в своем обозе «крест-камень» — один из древнейших, вывезенных еще из стольного града царства Багратидов — Ани (ныне Турция), и откуда, собственно, они изначально были родом, откуда бежали в Крым в средние века, спасаясь от нашествия турков-сельджуков.
К этому хачкару, единственному из уцелевших после уничтожения в Нахичевани в советские годы церквей и хранящихся в них хачкаров, и поныне идут, чтобы поклониться, потомки первых переселенцев. Сегодня тот хачкар находится в ростовской церкви Сурб Хач (Святой Крест). Приходят к нему, чтобы помолиться, и нынешние Мироняны… Это художественный прием. Вымысел. Но это и правда тоже.
Заканчивается повесть зарисовкой, имевшей место быть, рассказом о том, как приехала в Ростов из Москвы группа тележурналистов. Она обратилась к исполнительному директору «Нахичеванская-на-Дону армянская община» С.М. Саядову с просьбой рассказать о богатствах, вывезенных армянами из Крыма. Сергей Михайлович, разумеется, согласился. Чего не сделаешь ради столичных гостей! Он повез съемочную группу в церковь Сурб Хач, настоятель которой тер Погос подвел москвичей к некоему камню и негромко, но твердо произнес: «Вот… Это и есть то самое богатство… БОльшего богатства у нас нет!..». Действительно, вслед за святым отцом каждый армянин скажет — «БОльшего богатства, чем наши хачкары и наши церкви, у нас нет!..».
Вторая повесть книги Аркадия Мацанова «Нахичеванец» переносит нас в наши дни. В Ростов из Владивостока приезжает с внуком человек, родившийся некогда в Нахичевани. Приезжает, чтобы спустя десятилетия найти могилы предков, поклониться им. Воспоминания уносят его к началу XX века. В 1905 году по Ростову прокатилась волна еврейских погромов, учиненных черносотенцами. В эти смутные дни семья врача Марка Моисеевича Левина нашла приют и укрытие в доме нахичеванского юриста Григория Христофоровича Чалхушьяна, гласного сразу двух Городских Дум — Ростовской и Нахичеванской, одного из самых благороднейших и умнейших жителей двух этих городов дореволюционного периода.
В повести, наряду с персонажами, реально жившими в Нахичевани и Ростове, много и вымышленных. Не жил в Ростове врач по фамилии Левин. Но сама история еврейской семьи, нашедшей кров в Нахичевани, поначалу временный, а потом и постоянный после разгрома их ростовской квартиры и гибели главы семьи, вполне могла быть. Именно в Нахичевань в те годы переезжали жить некоторые еврейские семьи, полагая, что здесь им будет безопаснее. Левины, купив дом, поселились недалеко от Чалхушьянов. Тогда же завязалась дружба двух девочек-гимназисток, воспитанниц Екатерининской гимназии — Ольги Левиной и Сусанны Чалхушьян, будущей поэтессы, известной в литературных кругах под псевдонимом Сусанна Мар. Тогда же юная Левина полюбила сына Григория Чалхушьяна Рубена, мужественного и образованного человека. Участник Первой Мировой войны, офицер царской армии, он со своим отрядом освобождал от турков армянскую деревню, подвергнутую жестокой резне. Жертвой резни в Баку стала и его первая жена Ануш и нерожденный ребенок.
Спустя годы Рубен Чалхушьян случайно в московской квартире своей сестры Сусанны встретил Ольгу, тоже немало уже пережившую — арест и гибель в сталинских застенках родителей, предательство первого мужа. Не сразу, конечно, но эти два человека, объединенные общей памятью о детстве, о родном городе, начали оттаивать, открываться позабытому обоими, истоптанному безжалостно временем, чувству — любви. Но, увы, у этой истории, в отличие от истории, описанной в «Хачкаре», не получилось счастливого конца. В 1937 году Рубена Чалхушьяна арестовали по ложному доносу. Уходя, он успел шепнуть беременной Ольге: «Уезжай в Нахичевань, к моим. Они не дадут тебя в обиду!».
Здесь, в Нахичевани, в родовом доме Чалхушьянов на 19-й линии, и родился их сын Григорий. Роды случились раньше намеченного срока, в день, когда пришло известие, что Рубена Григорьевича Чалхушьяна расстреляли. Сердце его отца Григория Христофоровича, пережившего до этого арест и гибель еще двух сыновей, не выдержало. Он упал безыханный на улице Нахичевани. Это факт достоверный. О нем помнят до сих пор нахичеванцы. В тот же день у Ольги начались схватки. Вскоре новорожденный Гриша, сын Ольги Левиной и Рубена Чалхушьяна известил мир о том, что жизнь продолжается! Мальчику было четыре года, когда в Ростов пришла война. Кто-то донес немцам, что в доме Чалхушьянов скрывается еврейка.
Нагрянувшие полицаи увели Ольгу, оставив безутешными свекровь и ее сестру Варсеник, жившую с ними. Так маленький Гриша стал круглым сиротой. Однако он был окружен такой любовью этих двух своих бабушек, что сиротства не ощущал. Но когда не стало родной бабушки, а потом и бабушки Варсо, все же решил уехать из Нахичевани. Поступил учиться в столичный вуз, потом попал по распределению на Дальний Восток. Лишь спустя годы решился приехать в родной город, побродить по знакомым улочкам, посетить могилы родных — расскиданных волею судьбы по всему Ростову — армянское кладбище, еврейское кладбище, Змиевская балка…
Повесть заканчивается такой писательской зарисовкой. Войдя в прикладбищенскую церковь Сурб Карапет, Григорий Рубенович Левин, считавший себя до этого дня атеистом, зажег свечи и начал молиться, чуть покачиваясь, как это делают верующие евреи у Стены Плача. Потом его внук «Михаил достал ручку и под диктовку деда стал писать на поминальном листке: Григор, София, Лев, Евгения, Рубен, Ольга, Варсеник, Моисей, Леон, Степан, Серафим, Хачатур, Сусанна, Натан, Сара, Искуи…». Он вспоминал всех Чалхушьянов и Левиных, вспомнил женщину, заменившую ему мать — бабулю Варсо… Всех, кто жил и любил, радовался и страдал в этом благословенном городе, которого не найти уже на карте, но живет в его душе».
Так печально, но все же и светло заканчивается повесть Аркадия Мацанова «Нахичеванец». Ведь каждый из нас знает, что пока живет на свете хоть один человек, помнящий ушедшего, поминающий его в своих молитвах, ушедший жив. Мы помним, что Пролетарский район Ростова носил когда-то это имя — Нахичевань. А значит, город жив.
Все мы знаем, что город Нахичевань славился в прошлом, но и продолжает славиться сегодня своими замечательными людьми, их талантливыми делами. Публицистика и художественная литература, поэзия и изобразительное искусство нынешней Нахичевани — все это должно стать достоянием современного ростовского просвещенного сообщества. Та самая благородная, умная, бесконечно добрая душа нахичеванца, о которой так тепло писал Аркадий Мацанов в своих повестях «Хачкар» и «Нахичеванец», теперь, с выходом его книги, получила новое пространство — литературно-художественное приложение к серии «Жизнь замечательных нахичеванцев». Здесь, на этой книжной платформе, она сможет обитать до тех пор, пока бывшему городу, теперь уже району, не вернется старое название — Нахичевань.
Нонна МИРЗАБЕКОВА