
Большинство из нас старается избегать негативных тем. Мы бережем нервы, пытаясь не задумываться о том, что мир вокруг нас может быть несправедливым. Это защитная реакция психики. И какое же уважение вызывают люди, посвящающие себя помощи тем, кто особенно остро ощущает несовершенство мира! Можно называть это волонтерством, а можно миссией, моральной силой. Общественная организация инвалидов «Надежда» существует в Ростове-на-Дону уже 27 лет, сейчас под ее опекой 165 семей, воспитывающих детей с особенностями здоровья.
Наша собеседница — Мария Чапчахова, руководитель проекта «Лаванда» ростовской городской общественной организации инвалидов «Надежда». Проект разработан для профориентации и трудоустройства молодых ростовчан с ограниченными возможностями.
Мотивация быть полезным
— Мария, традиционный вопрос: как вы пришли в «Надежду»?
— Я попала в организацию в семь лет. Дело в том, что у меня сестра с инвалидностью.
Понятно, что на любое мероприятие ребенка с особенностями сопровождают родители, нормотипичные братья и сестры. Сначала, еще в школе, я работала здесь аниматором, потом волонтером. Моя специальность — социокультурный менеджмент. И вот теперь я руковожу проектом «Лаванда» по трудоустройству наших подопечных.
— То есть проект дает какие-то трудовые навыки?
— И трудовые навыки, и рабочие места. Все ребята трудоустроены в наших мастерских социальной занятости.
— А что они делают?

— Изготавливают мыло, свечи ручной работы, недавно открылась рекламная мастерская, где работаем с термопечатью. У нас ребята до 18 лет проходят профориентацию. Это что-то вроде очень длительной стажировки. Надо понимать, что в проекте есть дети сложные, с ментальной инвалидностью (синдром Дауна, расстройства аутического спектра (РАС), ЗПР), и они могут учиться годами.
— Вы сказали, что ребята трудоустроены. Официально?
— Абсолютно официально, все получают зарплату. На данный момент у нас трудоустроены 11 человек.
— Откуда средства на зарплаты?
— Это квоты. Мы заключаем договоры с организациями, у которых есть свободные квотируемые места, они передают нам эти места по специальному соглашению. К слову, обращаюсь к работодателям: если у вас есть свободные квотируемые рабочие места для людей с особенностями, вы можете передать их нам. Сделать огромное важное дело.
Дело в том, что физическая инвалидность оставляет какие-то возможности трудоустройства, хотя их меньше, чем у нормотипичного человека. Ментальная подобных возможностей не дает. Мы стали первым в Ростове сопровайдером, устраивающим таких ребят на открытый рынок труда. Сопровождаем их на этом рынке от этапа написания резюме до трудоустройства и непосредственно работы.
— И где они работают?
— Например, у нас трое подопечных с РАС трудоустроены в кофейню заготовщиками.
— С какими проблемами сталкиваетесь?
— Одна из проблем — это тот факт, что в нашем обществе нет устойчивой традиции адаптировать инвалидов. Многие работодатели просто боятся. Боятся, что эти люди не смогут выполнить задачи, что их сложно уволить, что нужны больничные и так далее. Но не обращают внимания на достоинства «особого» персонала. Например, люди с РАС способны выполнять одну и ту же работу идеально. У них нет понятия о лени, нет понятия «и так сойдет», они четко следуют заданным критериям. Если вы, например, попросите их днями напролет готовить сырники диаметром 10 сантиметров и высотой в три сантиметра, они будут исправно и точно делать именно такие сырники. Без скуки и выгорания. Это отличает их от нас. Очень хотелось бы, чтобы работодатели не боялись попробовать стажировать наших ребят.
— Можно ли сказать, что трудовая деятельность благотворно повлияла на каких-то ваших подопечных с медицинской точки зрения?
— На всех абсолютно. У ребят с ДЦП, например, прекрасно развивается моторика… Я бы сказала, что главное — это формирование психологической мотивации. Многие из нас лет с 16 хотят работать, чтобы иметь свои деньги. Но для детей с ограниченными возможностями все сложнее. А наши ребята, они понимают, что если сейчас чему-то научатся, то получат некоторую самостоятельность. С ними работает психолог, который занимается мотивацией. Детям рассказывают про право на отпуска и больничные, о том, что такое стажировка, какие выплаты полагаются, за что могут уволить.

— Даже уволить?
— Теоретически да, за постоянные опоздания, невыходы на работу. Но у нас такого нет, все понимают ответственность.
Сложности и возможности
— Какие специалисты работают в «Надежде»?
— Боль благотворительных организаций в том, что нет устойчивого финансирования. Только гранты и пожертвования. Гранты это не постоянный источник, сегодня есть — завтра нет, не выиграли. И даже гранты не предполагают большого зарплатного фонда. У нас каждый выполняет функции четырех-пяти специалистов. Работают дефектолог, преподаватели по мыловарению, созданию свеч, психолог, педагог-психолог, преподающий социально-бытовые навыки. Есть фокусник Илья Данчев, который учит ребят в цирковой студии. Есть ансамбль народных инструментов, дети даже выступают на некоторых городских мероприятиях. Есть крутая арт-мастерская, многие из наших подопечных хорошо рисуют. Занимаемся с детьми иппотерапией по возможности.
Общественные организации не имеют права вести деятельность, приносящую доход. В этом главное ограничение. Недавно удалось изменить устав и получить право принимать заказы на сувенирную продукцию — уже большой плюс.

Хотя в целом сейчас благодаря социальным сетям идет информационная поддержка. Это критически важно. Люди получают информацию о том, что инвалидность — не стыдно, не страшно для окружающих, для детей, которые ходят в садик вместе с ребенком-инвалидом, не страшно для людей, работающих со взрослым. Есть большая проектная поддержка от госорганов, именно проектная.
— А какую рекламную продукцию вы можете предложить?
— Хотелось бы, чтобы организации пришли к тому, чтобы дарить своим клиентам добрые подарки. Дарят же обезличенные кружки, блокноты… Почему не вложить в подарки особый смысл? Чтобы получатель знал, что эта вещь создана руками инвалидов, что это для них дополнительная возможность. Мы можем делать мыло, свечи, саше, футболки, кружки, тарелки, ручки, значки, брелки и так далее.
То, что дает силы
— Расскажите какие-то истории успеха ваших ребят.
— Историй очень много. Но надо понимать: то, что для инвалидов достижения, с точки зрения нормотипичного человека ничего не значащий факт. Например, одна из наших подопечных, Настя, девушка со сложным ментальным диагнозом, в ходе стажировки в мастерской начала говорить, и мы ее понимаем. Она говорит тихо, простые слова, но она стала говорить! Девочки и мальчики с ДЦП и ЗПР, которые занимаются в цирковой студии, выходят на улицы и на сцену. Ребята с ДЦП жонглируют!
Был у нас мальчик, к которому нам трудно было найти подход, многое перепробовали. А потом выяснилось, что он очень любит готовить. И он стал нам всем готовить обеды.

— Вкусно?
— Да, вкусно! И парень позже отучился на повара. Это ведь тоже история успеха. Самое большое достижение в том, что мы их научили: их инвалидность — это не стыдно. Не стыдно быть не таким, как большинство.
— У вас были мысли бросить все, заняться другим делом? Душевная усталость?
— В благотворительности можно быстро и легко выгореть. Очень много задач выполняется малым числом людей. Текучка кадров… Зависимость от спонсорской помощи… Бывает, кажется — все, не тянем. Но потом как-то находится выход. Мы уже закаленные, привыкли справляться с трудностями своими силами. Нам есть ради чего и ради кого.
Поиски корней
— Мария, я знаю, что вы пытаетесь воссоздать свое семейное древо. Как пришли к этой идее?
— Наша фамилия, Чапчаховы, нечасто встречается. У нас нет однофамильцев. Мы предположили, что все люди с этой фамилией могут оказаться нашими родственниками в разной степени. И у наших родителей, и у дедушек-бабушек было принято знать свои корни. Но сейчас благодаря новым технологиям гораздо проще искать и систематизировать информацию.
— С чего начать людям, которые хотят узнать о своих предках?
— Могу рассказать о нашем опыте. Мы сначала опросили всех родственников, полученную информацию объединили в семейное древо. Потом применили уже более узкий подход, стали собирать более отрывочные сведения. Например, папа как-то вспомнил, что «у дедушкиной сестры была дочка, она сейчас, кажется, работает на таком-то предприятии». Мы нашли эту женщину! Она действительно дочка сводной сестры моего дедушки. И совершенно случайно у нее сохранился семейный альбом сестры моего прадедушки. Вы можете себе представить? Не у кого-то из близкого круга он сохранился, а вот у этой найденной родственницы! А там фото чуть ли не с момента создания дагерротипов!
Фамилия у этой ветви наших предков была — Замниус. Муж прабабушки похоронен на Пролетарском кладбище Ростова. Он был когда-то начальником какого-то департамента, связанного с озеленением, уважаемым человеком, настолько, что ограда его захоронения сделана из частей ограды ростовской набережной. Но больше никого с этой фамилией найти пока не смогли, даже интернет не помог.
Прадедушкина сестра Гайкануш Александровна Чапчахова была известным в городе тубологом, работала в больнице, на месте которой находится госпиталь ветеранов войн. Я нашла в интернете истории свидетелей, они писали, что Гайкануш спасала людей во время войны. Мой папа говорит, что еще лет двадцать после ее смерти на Пролетарское кладбище несли цветы. А сейчас мы даже не можем отыскать это захоронение.
Наш род достаточно известен. Лазарь Сергеевич Чапчахов, первый армянин, который удостоился звания Героя Советского Союза, мой прадед. Отец жены моего прадедушки Никиты Чапчахова служил настоятелем храма на нынешней площади Свободы, того, который позже был уничтожен. Знаем, что в роду у нас был еще знаменитый скрипач, скрипка которого хранилась в Ростовском краеведческом музее. Сейчас пытаемся договориться о том, чтобы в музейном архиве поискать о нем информацию. Еще один наш родственник Аркадий Чапчахов, был редактором «Литературной газеты» в Москве.
В генеалогии факты всплывают неожиданно, цепляются друг за друга, это становится безумно интересным, и ты понимаешь, насколько важно все это сохранить! Сейчас мы знаем имена некоторых предков до 1730-х годов. С 1839 года знаем уже не только имена, но и предположительно места захоронений, и какие-то истории об этих людях.
— Можете дать определение — почему это важно?
— Общение всей большой семьей, ценность семьи взаимосвязаны с нравственностью и духовностью. Я уверена, что если у человека сформированы семейные ценности, значит, у него есть и общечеловеческие ценности в душе.
Мы нашли родственников, живущих в основном в Нахичевани, кто-то в Чалтыре и Больших Салах. То есть мы все это время жили рядом и не знали друг о друге! Теперь познакомились, подружились, стали ездить в гости. Это ведь перемены к лучшему.
Есть желание знать свои корни и равняться на предков. Те, кого мы отыскали, были люди достойные, люди с большой буквы. Хотелось бы продолжать их род с честью.
Может быть, газета поможет нам в наших поисках? Если вам что-то известно о носителях фамилий Замниус и Чапчаховы, свяжитесь, пожалуйста, со мной.
— Так и напишем!
Уважаемые читатели! Если у вас есть возможность и желание оказать спонсорскую помощь организации «Надежда», в том числе квотируемыми рабочими местами для инвалидов, звоните по номеру +7 (951) 503-69-52. По этому же номеру можно связаться с Марией, если вы владеете какой-то информацией для семейного древа Чапчаховых.
Янина ЧЕВЕЛЯ
Фото из архива Марии Чапчаховой