(Начало в №№ 11 (218) – 1 (221))
1915. 1 января. День ясный, морозный. Все солдаты поздравляют друг друга с Новым годом и т. д. Все-таки нас обрадовали, так как получили дарственные вещи и подарки. Был и табачок, сахарок и разная мелочь. Я получил четыре письма из дома и одно от Артема, и меня это очень обрадовало. Вплоть по 3 января особенных боевых столкновений не было. Но ходили слухи, что пойдем в наступление. К вечеру получился приказ выступить отряду вперед на г. Кара-Килису.
3 января. Отряд выступил в 10 часов к монастырю. 2-й батальон вышел в составе авангарда. К вечеру подошли к Ташлыгай Суфлу, где и заночевали. 4 января выступили дальше и дошли к вечеру к селению Хазар. Всюду глухо, и нет нигде жителей.
5 января. В 8:30 выступили вперед и заночевали в Бушене. Кара-Килису прошли в 3 ч. дня, всюду видны разрушенные здания и сожженные курдами при отступлении. По дороге встретили несколько трупов женщин-армянок, убитых варварами-курдами.
Видно, курды и турки никак не ожидали наше быстрое наступление, и в каждом доме остались следы пребывания турок, или оставлено много разных съестных припасов провианта и даже собственных вещей. К 7 часам 5 января мы уже разместились по квартирам в селе Бушенк, занесенном глубоким снегом. Все порядочно устали и проголодались с дороги. По избам всюду задымилось, и дым от кизяков ел глаза и захватывал дыхание, так топили тундиры, и дым шел прямо или в дверь, или в маленькое отверстие крыши. Нас, человек восемь, поместилось отдельно в маленькой избе, и мы тоже принялись за приготовление чая и разогревание консервов, имеющихся у нас, наелись, напились, принесли себе половы и легли спать. Мне вспомнилась разница, как нам всем приходилось радостно, в чистых комнатах, сильно освещенных лампами или электричеством, в кругу семьи встречать Крещение, разговляться и проводить приятно время, а сейчас сидим в грязной, вонючей избушке, слепленной из одной грязи, без всяких окон, за исключением маленькой дырки в крыше, служащей светилом. Дома после хорошего ужина идем на мягкую кровать и ложимся в чистую постель, а здесь, не раздеваясь, в грязном белье, где еще докучают разные насекомые, ложимся прямо на холодную землю, или, если найдешь, постелишь себе половы и сумку в головах, а шинелью укроешься, холод дает о себе знать, и ноги мерзнут.
Долго я в эту ночь не мог уснуть и только к утру немного вздремнул. Но и прозяб тоже хорошо. Но по привычке уже не обращаешь внимания.
6 января 1915 года, Крещение. Поднялись мы часов в 7:30 утра. Напились чаю. Поели завтрак, приготовленный в походной кухне. И все занимались разговорами, шутками. Часам к 11 дня казаки пригнали пленных турок 13 человек, захваченных казаками при отступлении их к перевалу. Наши офицеры давали им курить, расспрашивали их, и, видно, турки были довольны случаем, что попали в плен.
С 6-го по 13-е мы простояли в Бушеке.14 января в 3 часа дня отряд выступил вперед, и к 5 часам вечера пришли в селение Чали. Здесь разместились по избам, простояли здесь три дня. Все время по дороге со стороны Алашкетри тянулись нечастые беженцы-армяне, больше все женщины и дети. Мужчин не видать. Курды всех мужчин и молодых ребят частью перебили, а частью увели, уведены почти все девушки и молодые женщины. Наиболее пострадала армянская деревня Моли-Сулейман, где убита масса армян. Страданиям бедных матерей и детей нет конца. Глубокий снег, морозы и ужас пережитого ими горя совершенно обезумили их, и бегут от варваров-тиранов голодные полунагие женщины, дети и старцы. Многие больные падали дорогой и замерзали. Замерзали и дети. При виде этой тяжелой картины невольно сжимается сердце и наворачиваются у всех слезы, и сердца солдат наполняются злобой и беспощадной местью к курдам, которые должны быть жестоко наказаны за зверства над христианами. Все солдаты по силе возможности содействуют беженцам, дают им сухари, хлеба, обогревают детей и женщин у костров, дают им имеющиеся у них запасные лишние вещи, кто рубахи, кто перчатки, теплые кальсоны, носки, даже фуфайки, чай и сахар. Словом, никто не жалеет ничего и старается как-нибудь облегчить и помочь несчастным. Видел я одну старушку, которая, дойдя до селения Чали, упала на кучу половы и уже потеряла сознание. Ей было не меньше 70 или 80 лет. Подошел к ней, спрашиваю, а она только смотрит и слов произнести не может от устали, и с холода язык не говорит. Тут я попросил товарища, и мы ее подвели под руки к костру. На ней было одно ситцевое платье и какой-то ватный старый жилет весь в лохмотьях, а на ногах чусты, ноги обмотаны в тонкий изношенный холст. Немного согревшись и придя в себя, она стала молиться и благодарить нас, вознося взоры свои к небу. Мы ее успокоили, затем я пошел, снял свои теплые исподние брюки, фуфайку, другие товарищи дали носки две пары, нашли теплые портянки и теплый ватный пиджак. Как могли, потеплее одели ее, ввели в одну из землянок, напоили чаем и накормили. Ночью ее не пустили, и до утра она пробыла у нас, а утром пошла с Богом дальше. Радость и благодарность были безграничны. И таких примеров много-много… Одна слепая лет 45 женщина и больная на ноги еле дотащилась до Чали и легла прямо в снег. У нее нет никого, имела невестку и двух взрослых сыновей. Курды при ней же убили сыновей, а невестку увели, и вот она одна, с другими, кое-как бежит. Солдаты отвели ее в околоток, где ее обогрели, накормили и напоили.
Много добра и пользы принес беженцам наш батальонный врач Тер-Терьянц. Многие сотни беженцев, женщин и детей спасены им от холода и голода. По его распоряжению их подвозили на казенных фургонах в город Кара-Килису, где уже беженцы могли себя считать в безопасности. Многим больным наши врачи оказывали помощь и спасали от гибели. Вышеозначенную слепую женщину на другой день с большой партией детей отправили на казенных фургонах и двуколках в Кара-Килису. У одного мальчика лет тринадцати было около шести ран на спине и руках от ножа курда, он потерял отца и мать и сильно истекал кровью. Раны были перевязаны какими-то грязными тряпками, и он, несчастный, от боли, холода и усталости стонал. Его тоже привели в околоток, где врач сделал ему промывку и перевязки, после чего подводой он был отправлен дальше. Одна женщина, не доходя до деревни с версту, разродилась от бремени мальчиком. Она сняла с себя последнюю теплую одежду и закутала новорожденного. Сама бледная, измученная, с ребенком на руках еле дотащилась до конца деревни. Здесь у нее взяли ребенка наши солдаты и под руки довели больную в околоток. Здесь врач оказал ей помощь. Сшили наскоро для ребенка одежду и через два дня ее проводили подводой. Приходилось видеть часто группы детей по 20-25 человек разных возрастов и пола. Все без родителей, одни, кричат, плачут и некому помочь и услышать их… Одно их спасало – пребывание русских войск, много сочувствовавших их спасению. Все от мала до велика просят Бога о скорой победе русского войска, и все смотрят на Россию как на единственную их спасительницу от постоянных зверств варваров.
18 января. Из Чалов выступили на Челканы. С Челканов часть отряда направилась дальше, а часть – вправо, на селение Кола, где и разместились по землянкам курдов. Жителей здесь нет никого. Остались одни крупной породы собаки, которые ходят большими партиями и вечерами жалобно воют, нагоняя тоску на душу. Зима и здесь вовсю. Отсюда недалеко и горы. Впереди нашей деревни в 3-х верстах еще одна деревня – Султан-Абад, куда и выставлялись по очереди от роты сторожевые посты. Нашим сторожевым постам, стоящим впереди Султан-Абада, хорошо заметны сторожевые посты турок, выставляемых с перевала Клыч-Гядук.
22 января. И так все это время мы спокойно сидим в селе Кола. Неприятель себя не обнаруживает, сегодня от нашей роты один взвод пошел в сторожевое охранение в Султан-Абад. Мороз до 20.
27 января. Сегодня вся 8-я рота в 8 часов утра пошла в сторожевое охранение в Султан-Абад. Деревня очень маленькая, и все землянки полуразрушены. Холод дает себя чувствовать, так как кругом по землянкам сквозит, нет дверей. Смена нам будет завтра в 12 часов, и мы возвратимся обратно в Кола.
30 января. Сегодня утром в 7 часов я с ротной двуколкой поехал в город Кара-Килису по делам ротной канцелярии, так как все книги и разные дела роты были при обозе 2 разряда в Кара-Килисе, и мне нужно было взять оттуда некоторые книги. Приехали туда к 12 часам, и я остановился при нестроевой роте, где был и наш контенармус Павел Прокопенко, у них хорошее помещение и тепло. Наутро я рано встал, напился чаю, приготовил все книги и с парной двуколкой выехал обратно на Кола, с нами же ехало около 12 подвод с хлебом для наших частей.
3 февраля. Нашей роте произвел смотр бригадный командир генерал-майор Амосийский. Я, получая письма из дома, вижу, что высланы мне четыре посылки около 3 месяцев, но до сих пор я не получил ни одной. Просто досадно, здесь так отрадно получить что-нибудь съестное, что лучше всех денег, так как купить негде и нечего. А казенная пища и хлеб, уже около пяти месяцев как этим и живешь, просто надоела, и скучаешь обо всем, вспоминая, как приятно откушать белого хлеба, хорошей колбаски или сыру, икорки и сардинок, выпить чаю с сухарями, и тем более все это из дома послано, а тут ждешь не дождешься никак. Но уже есть слухи, что на днях придет партия посылок из Игдыря.
8 февраля утром прикатила парная двуколка и привезла в нашу роту 97 посылок для солдат. Я вне себя от радости, и все четыре мои посылки получил в полной исправности. Три были из Новочеркасска, от своих, а одна из Сулина, от Артема. Первый раз за 5 месяцев я с удовольствием закусывал вкусной копченой колбасой, икрой, сыром и прочим. Запас закусок мне, пожалуй, хватит на месяц, и сдобных сухарей, которые приготовила сама мама и жена. Артем прислал мне кроме закусок хороших конфет, чаю, сахару и несколько пачек папирос, самое необходимое. И кроме этого в посылках были бумажные конверты, карандаши и т. п. В посылках были уложены и несколько газет и журналов, все с жадностью перечитывали о военных событиях на всех фронтах, и приятно было слышать новости с дорогой Родины. Здесь очень скучно на этот счет, и живешь во мраке, не зная, что где творится и как идут успехи наши и наших союзников с врагами. Ежедневно среди солдат появляются разные слухи, якобы из достоверных источников, о большой победе, о нашем наступлении, о наступлении турок; то будто нас переведут на другой фронт, а то просто уже турки просят мира и т. д. Просто дивишься, откуда и как берутся эти слухи, иначе «солдатские телеграммы». А погода стоит пока опять холодная, спасибо, что в нашей хижине есть «тудтырь» – то есть печь, выложенная среди хаты в земле аршина на 1,5, в которой натапливают дровами или кизяками. Пока они прогорают, дым ужасный, и приходится всем уходить на двор на полчаса или больше, пока перегорят дрова и пр., и тогда возможно входить в хату, и уже до самого утра бывает тепло, и мы спим ночь в теплой хате.
10 февраля. Наша рота заступила в сторожевое охранение в дер. Султан-Абад. На другой день, 11-го февраля, роту смотрел новый начальник дивизии генерал-майор Варопанов.
(Продолжение следует)