nnao
Нахичеванская-на-Дону армянская община

ПУСТЬ ДВАДЦАТЬ ЛЕТ ПРОШЛО С МОМЕНТА ГОРЯ,
НО ПАМЯТЬ СНОВА БУДИТ ЭТУ БОЛЬ.
КОГДА БЕДА НАКИНУЛАСЬ НА ГОРЫ,
КАК БЕДСТВИЯ И СМЕРТИ ЗЛОЙ ПАРОЛЬ…
РАЗРУШЕНЫ И ГОРОДА, И ХРАМЫ.
АНУШИК ПОД ОБЛОМКАМИ ЖИВА:
ОНА СПАСЕНЬЯ ПРОСИТ, ХОЧЕТ К МАМЕ, –
ДОТЯГИВАЮСЬ ДО НЕЕ ЕДВА…
НЕ СПАС РЕБЕНКА, ВЫНЕС ЛИШЬ ЖИВУЮ,
ЧТОБ ЧЕРЕЗ ЧАС НА НЕБО ПЕРЕДАТЬ.
ЕЕ ПОРТРЕТ Я КАЖДЫЙ ДЕНЬ ЦЕЛУЮ:
ДО ВСТРЕЧИ МАЛО МНЕ ОСТАЛОСЬ ЖДАТЬ…
(7 декабря 2008 г. утром в 11:05)
Кажется, это было вчера, кажется, иного не было никогда, ибо все, связанное с 7 декабря 1988 года, остается в памяти навечно, в памяти тех, кто пережил этот дантовский ад, кто в мирное утро начала зимы за 46 секунд потерял почти все…
Каждый год, когда приближается эта страшная дата, уже с конца ноября в нашей семье устанавливается грустная, таинственная пора воспоминаний. Эти последние дни жизни нашей дочки мы с женой стараемся восстанавливать по минутам, по часам, по дням. И та память есть просветление души, когда слезы медленными струйками умиротворенно увлажняют лицо.
Да святится имя твое, дочка, моя прекрасная античная богиня, отныне и навеки, ибо посвятил я тебе лучшую часть своего сердца, ибо «Сто нитей-слезинок моей Анушик», я уверен в этом, будут читать благородные потомки наши, возвратившиеся наконец к истокам своего могучего, царственного гайканского языка…
Редко бывает, когда политические страсти приводят к стихийным природным катастрофам, но, наверно, горбачевская эпоха, эта проклятая пора продиктованного развала огромной, великой страны, была именно той сатанинской разрушительной силой, которая не только уничтожила в людях веру, гуманизм и тысячелетние традиции, но привела в конечном счете к стихийным катаклизмам.
5 декабря 1988 года в родном городе Ленинакане вечером я вывел на прогулку детей… Вот и Театральная площадь, где долгие месяцы так называемые лидеры «армянского общенационального движения» громогласно выкрикивали свои однотипные лозунги под одобрительный рев толпы. Шел первый этап разложения страны, скрупулезно продуманный американскими спецслужбами и тайно поощряемый человеком с отметиной на лбу.
В этот день не было митинга, но на площади все равно толпились люди. Особенно много было их вокруг огромной картины, где был изображен Горбачев в мундире турецкого паши Талаата, убийцы и одного из организаторов геноцида армян в 1915 году. Лицо генсека было залито кровью.
Дети играли у фонтанов, им было весело: семилетняя Анушик и сын, пятилетний Геворик. Я же находился в нескольких шагах от них, скрупулезно рассматривал карикатурное талантливое изображение первого человека страны. Вдруг ко мне подошел полковник пограничной службы Николай Ермолаев, немного подвыпивший, но без настроения. С ним я познакомился в доме своего друга, маленького Симона, увы, уже покойного. Ермолаев поздоровался со мной, посмотрел на картину и громко закричал:
– Что вы делаете, армяне? Вы пожалеете об этом. Горбачев отомстит вам… Вы думаете, он не знает об этой картине? Вы еще пожалеете об этом…
Холод пробежал по моему телу, а Ермолаев вдобавок повернулся ко мне и добавил уже более тихим голосом:
– Араик, ты знаешь, эти разгоряченные люди не понимают, что они творят. Не надо так выставляться. Я боюсь за детей. Завтра я уезжаю на родину, в Смоленск. Видишь ту красивую девочку? – и он показал на Анушик: – Нужно спасти ее…
– Коля, это моя дочка. Анушик! – и я подозвал ее.
Анушик подошла к нам, улыбнулась, но потом смутилась и покраснела. А Коля поцеловал ее в щечку и сказал:
– Ты смотри: у нее золотистые волосы, нос греческий. А глаза, глаза: белки-то у нее голубые. Это же чистая арийская урартянская кровь. Случайно, она не внучка богини Анаит? – и мы с ним громко засмеялись, но какая-то тревога продолжала сидеть в груди.
Потом Коля стал серьезным и вернулся к своим мыслям:
– Спаси детей, Араик, спаси! Они – невинные… Давай уедем ко мне. Тебе как методисту и преподавателю русского языка нечего уже здесь делать. На время – на год, на два – могу тебя поместить на своей даче. Когда все успокоится, вернешься на родину. Еще раз запомни, Горбачев не простит вам! А такая девочка раз в тысячелетие рождается.
Второй раз холод пробежал по всему телу… Прощаясь с Колей, мы выпили с ним в его машине коньяк. А дети, сидя на заднем сиденье, приканчивали шоколадки, которые им подарил такой милый дядя Коля.
А напоследок он крепко обнялся со мной и сказал:
– Передай привет Симону. Наверно, мы с ним уже не встретимся. Держись! И подумай о детях… Спаси их, спаси!
Свою русскую стихотворную книгу, посвященную Анушик, я так и назвал «Спаси меня, спаси». Если бы я послушался тогда, если бы взял жену и детей и уехал… Где ты мой друг, Коля Ермолаев, ты слышишь меня?
Ара ГЕВОРКЯН,
поэт, драматург

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *