Сегодня в доме-музее Мартироса Сарьяна отмечается 132-ая годовщина со дня рождения выдающегося художника. Мартирос Сергеевич родился 16 февраля по старому стилю, что соответствует 29 февраля по новому. Посему в високосные годы эту памятную дату отмечают не 28-го (как указано во всех справочниках), а именно 29 февраля.
В своем творчестве Мастер утверждал непреходящие общечеловеческие ценности, именно этим и обусловлена мировая значимость его искусства. Но мы в данном случае будем говорить не о его творчестве, а попытаемся представить художника в несколько ином ракурсе: что бы он сам рассказывал о себе, о своих встречах с интересными людьми, с какими впечатлениями возвращался из многочисленных поездок в разные страны и города.
Начнем с его детских лет, ибо, как отмечает в своих воспоминаниях сам художник, “переживания детства оставляют неизгладимый след во всей жизни человека”. Будучи маленьким мальчиком, он познал крестьянский быт, привязался к природе, вместе со старшими братьями уходил в поле, скакал на лошадях с мальчишками по степи, устраивая скачки, уходил с пастухами и стадом в горы.
…Шло время, наступил момент учебы. Первым учителем стал старший брат будущего художника, который занимался русской и армянской грамотой, научил мальчика читать и писать, чем облегчил его поступление в подготовительный класс городского училища (Новый Нахичеван). Кстати, по предмету “рисование” у Сарьяна всегда были пятерки, а в конце года — похвальные грамоты. Как-то учитель по истории потребовал запомнить имена чуть ли не всех литовских князей. Никто не выучил, кроме Сарьяна. Учитель был в восторге и поставил мальчику пять с плюсом.
В пятнадцать лет Мартирос Сарьян окончил училище и поступил на работу — в контору по распределению журналов и газет. В свободное время и в отсутствие заведующего, юноша иногда незаметно рисовал посетителей. Постепенно это стало интересным увлечением. Но однажды он попался, когда рисовал одного из служащих конторы, пожаловавшегося на него своему начальнику. Тот разорвал рисунок и потребовал прекратить эти “глупости”. Могли ли тогда окружавшие мальчика люди подумать, что спустя годы Мартирос прославится на весь мир и оставит в своем многожанровом наследии более тысячи портретов…
Зная об увлечении Сарьяна, один из знакомых посоветовал ему отправиться на учебу в Москву. Так начинался творческий путь художника.
Мартирос Сарьян много путешествовал, познавая мир, знакомился с культурой и искусством разных стран и всегда открывал для себя что-то новое. Он бывал в Египте, Персии, Италии, Франции… Кстати, готовясь к отъезду в Египет, достаточно сносно овладел французским и немного — арабским. Он бывал не только в музеях и других очагах культуры, но в Египте, например, посетил ботанический и зоологический сады. Вот как он об этом вспоминает: “…Там можно ознакомиться с редкими экземплярами растительного и животного мира не только Египта, но и близлежащих стран. Бродя по лесу, я любил подолгу стоять на берегу озерца, где росли цветущие лотосы. На гладкой зеркальной поверхности воды их белые чаши были особенно хороши. Я вздумал даже украсть один из цветков, чтобы нарисовать его, но не знал, как это сделать, чтобы не заметили. И вот однажды я крадучись подошел к озеру и только было протянул руку, чтобы сорвать цветок, как внезапно раздался чей-то грозный окрик. Это был сторож. Я сейчас же отскочил и поспешно покинул сад”.
Интересны впечатления Сарьяна о Венеции: “Все фантастично в этом словно плавающем на поверхности городе. Венеция — это сказка наяву. Все здесь необычайно, гармонично, стильно и прекрасно. Гондола, как живая птица с гордо поднятой головой, скользит по каналам мимо дворцов, домов, поднимающихся со дна моря.
Если бы не красота гондол, быстроходные моторные лодки давно заменили бы их. Впрочем, лодки и не подошли бы к Венеции. Венеция — это музеи. Все новшества цивилизации внесли бы в нее дисгармонию. Венеция не должна нарушать свой стиль, иначе она потеряет свое очарование. Венеции чужды лихорадочная жизнь и быстрое движение. Ритм Венеции — это всегда спокойный ритм залива, где приливы и отливы незаметны”.
Однажды в Венеции художник неожиданно встретил Аветика Исаакяна, с которым начал встречаться каждый день. Здесь и зародилась их крепкая и настоящая дружба. Они много говорили о родине, судьбах армянского народа, радовались успехам друг друга.
…Особое впечатление на Сарьяна, конечно же, произвел и Париж, в котором “возможности для увлекательных прогулок безграничны”. Но с этим городом у Сарьяна были связаны и печальные воспоминания. Возвращаясь в Ереван, он морем до Батуми отправил туда же свои картины, упакованные в ящики. Французский пароход “Фиржи” в Новороссийске должен был погрузить на свой борт яйца, а потому взял с собой и опилки, на которые и были уложены картины. В константинопольском порту на корабле возник пожар. От сорока картин ничего не осталось. Конечно, удар был тяжелым, однако Мартирос Сарьян преодолел его и продолжал работать. Умер он в почтенном возрасте. Но для нас Сарьян жив. Жив в своем творчестве.
yerevan.ru