Перед моим полетом в Великобританию один мой приятель, юрист и преподаватель английского права, описал страну так: «Представь большой торт. Каждый его кусочек — страны мира. В центре торта — самой вкусной части — вишенка. Это и есть Великобритания».
В Великобритании мне доводилось бывать не раз, когда она находилась в Европейском Союзе. Уже тогда британцы, в особенности англичане, говорили о Европе как о чем-то стороннем, не имеющим отношения к Британии. «Островитяне» действительно заметно отличаются от жителей континентальной Европы, прежде всего, невозмутимостью, скромностью, необычным чувством юмора, почтительностью к собеседникам независимо от социального статуса и расы. Благодаря этим качествам многие английские семьи с удовольствием сдают комнаты приезжим. А когда это делает англо-армянская семья, то поселиться можно вовсе бесплатно, как в моем случае. Впрочем, с этой семьи все и началось!
Не знаю почему, но Великобританию я каждый раз откладывал на потом в своем маршрутном листе. Хотел сделать ее и соседнюю с ней Ирландию завершающими странами в панъевропейском армянском турне. Но одна из моих зрительниц из Лондона настояла на «сейчас». Я и поехал.
Учитывая декабрьские дни, встретил меня Лондон дождливо, но тепло. Накануне Рождества я ожидал увидеть снег. Однако даже зимой Лондон не стал переубеждать меня в стереотипах, я увидел британскую столицу именно осенней, какой ее представляют иностранцы. Ярлык «туманного Альбиона» Британия заслужила по праву. Когда я добрался до дома, гостеприимные хозяева показали мне мою уютную комнату, где мне предстояло пожить несколько дней, а потом и на чаепитие пригласили. Приятно было сознавать, что чай я буду пить в просторной кухне с широченным окном с видом на сад, по которому стучал ливень. Хозяева дома, Джимми Дженнингз с супругой Татьяной Аствацатуровой, рассказали мне о лондонских буднях и местных жителях.
— Может, чаю по-английски? — предложил Джимми.
— О, с удовольствием! Никогда прежде не доводилось пробовать чай по-английски.
Джимми подошел к плите, где уже закипал черный наваристый чай, испускавший яркий букет ароматов, разлил его по бокалам, добавив кипятка и сливок. Чай готов!
— Как? Это все? — удивился я. — Чай со сливками это и есть «по-английски»? Выходит, я всю жизнь пью «чай по-английски»?
Джимми улыбнулся, ничего не ответил на череду моих вопросов. Зато вмешалась Татьяна:
— У англичан нет ничего особенного ни в напитках, ни в еде. Все просто, а иногда и невкусно — то слишком пережаренное, то, наоборот, недожаренное с кровью. Вот и вся английская кухня! Более-менее съедобное, что бы я рекомендовала, фастфуд fish-and-chips. Но и его не везде хорошо готовят.
Джимми молча пил чай, время от времени поглядывая на Татьяну. Англичанин сам был не в восторге от национальных блюд, отдавал предпочтение русским и армянским блюдам, приготовленным супругой. Она родом из СССР, родилась в Баку. После известных трагических событий покинула республику вместе со всеми своими армянскими близкими и перебралась в Беларусь. Некоторое время жила в России. Но судьбе было угодно заставить ее оказаться в Лондоне, где она и встретила Джимми. С тех пор вместе больше десяти лет. Джимми бывал с Татьяной в Армении, Беларуси, где живут родители жены. Армения привлекла аутентичностью, кухней, природой, а Беларусь запомнилась порядком.
— Лукашенко стал моим кумиром, — сказал Джимми, отодвигая в сторону пустую чашку. — Там у него дисциплина, чистота, комфорт… Все то, чего давно нет в Европе. Я считаю, что это заслуга президента. И вообще, мне кажется, он отличный мужик.
Вот уж чего-чего, а такое услышать от англичанина, выросшего в эпицентре капитализма и оголтелой демократии на крайнем Западе, я не ожидал услышать. Впрочем, почему нет? А как же Оливер Кромвель, Генри Айртон, Лен Уинкотт, Кристофер Кодуэлл? Разве они не английские революционеры? А «Капитал» Маркса? Эта «библия» для коммунистов была написана в 1867 году как раз здесь, в Лондоне, на родине Джимми. Если все эти левацкие движения и трактаты смешать с черчиллевским высокомерием и тэтчеровской находчивостью, то на выходе и получится либеральный левак, вылитый Лукашенко.
В последующем так у нас и проходили вечера за ужином с Татьяной и Джимми. А однажды мы даже вместе выехали прогуляться по дождливому Лондону, побывали в Гринвиче или в самых нетуристических местах, которые были известны Татьяне. Остальные дни я проводил один — знакомился с армянским наследием британской столицы.
Армянские корни Шерлока Холмса
Широко известно выражение Bri-tain — ruler of the seas («Британия — владычица морей»). Точных сведений о происхождении выражения нет. Полагают, что титул «владычицы» закрепился за страной после Трафальгарской битвы 1805 года, когда 27 английских военных кораблей разгромили численно превосходящий франко-испанский флот. Также говорят, что титул отошел к Британии раньше, а именно после гибели испанской Непобедимой армады в 1588 году. Так или иначе, Британская империя ширила свои горизонты и имела владения во всех четырех океанах. Причем, владения весьма крупные — Индия, Индокитай и Аравийский полуостров в Азии, Австралия с Океанией, южная и частично западная части африканского континента, Канада, Белиз в Северной Америке, ряд островов Карибской гряды, а также Гайана в Южной Америке. Как видно, владения метрополии выходили к берегам четырех океанов, а распространенный ими в колониях английский язык даже после обретения независимости остался государственным или официальным языком для ряда стран Африки, Азии, Океании и Северной Америки. Какие-то из них стали ведущими державами, но большинство едва выбираются из нищеты. В поисках лучшей доли многие молодые люди покидают родные места, отправляются в бывшую метрополию. Оттого сегодня в Лондоне можно встретить пакистанцев, индийцев, нигерийцев, кенийцев, зимбабвийцев, всю расовую палитру планеты Земля. Просматривая фотографии, которые я наснимал у Тауэрского моста и Биг-Бена, Букингемского дворца и Гайд-Парка, Трафальгарской площади и на набережной Темзы, с удивлением заметил, что в кадр если и попадались англичане, то это была гвардия Его Королевского Высочества. Даже двухэтажные автобусы и красные телефонные будки, что я видел в детстве на обложке учебника English, были облюбованы туристами. Все вокруг казалось ненастоящим, бутафорским. Даже король. Мужик он, может, и неплохой, но не «Львиное сердце».
Вот музеи не все понарошку. Например, Британский музей здорово впечатлил. Изначально я заскочил в него, чтобы увидеть первую карту мира, вавилонскую, и бюст армянской языческой богини Анаит. Карту увидел, а Анаит, к моему сожалению, находилась в зале № 21, который оказался закрытым на ремонт. Молодая индианка — смотрительница соседнего зала № 20 — заметила мою печальную гримасу, посоветовала прийти через полтора месяца, уверяла, что к этому времени зал № 21 будет готов принять посетителей. «Увы! Как-нибудь в другой раз», — ответил я индианке с зеленым бинди на лбу. «Ну, что же поделать!? Не Анаит так Шерлок Холмс», — вдруг мелькнуло у меня в голове, и я отправился на Бейкер-стрит 221 b, где расположен хоть и фейковый дом Шерлока Холмса, но он имеет отношение к армянской истории.
24 августа 1927 года у молодой армянской семьи беженцев из Турции Габриэла и Антарам Айдинянц родилась дочь Грейс. С ранних лет девочка пристрастилась к английской литературе, в частности, к детективным романам, которые были очень популярны в Англии в первой половине ХХ века благодаря Агате Кристи, задавшей моду на жанр. Однако Грейс увлекли не Эркюль Пуаро с Мисс Марпл, а герои Артура Конан Дойля — Шерлок Холмс и доктор Ватсон. Эти персонажи будоражили воображение юной Грейс.Однажды она решила найти дом и улицу «сыщика» на Бейкер-стрит. В глубине души Грейс понимала, что Холмс вымышленный персонаж. Его не было и быть не может. И Холмс, и Ватсон, и миссис Хадсон — все они плоды воображения сэра Артура Дойля. Только Бейкер-стрит, 221 b существует. К нему и направилась Грейс. Она нашла дом, разглядывала его внимательно. Ничем особенным «покои сыщика» не отличались от соседних домов. «Как же так, — думала Грейс, — знаменитый дом, но никого, кроме меня, он не интересует?» В это время у Грейс и зародилась идея увековечить имена любимых персонажей. Девушка мечтала заработать в будущем много денег, приобрести дом на Бейкер-стрит, 221 b и поселиться в нем. Мечты воплотились только через много десятков лет, когда Грейс было уже за шестьдесят. Будучи вдовой, она вернулась к мечте юности, приобрела недвижимость на Бейкер-стрит, селиться не стала, зато открыла в нем «Дом-музей Шерлока Холмса». Интерьер создавала сама, воплощая описанные Дойлем предметы мебели и их расположение. Англия — страна консервативная. Люди бережно относятся к старинной мебели, посуде и даже напольной керамической плитке. Оснастить комнаты в стиле ретро стоило больших усилий. Другое дело нумерация. На Бейкер-стрит, 221 b находился частный дом. Жители ни за какие деньги не хотели продавать его, будь он хоть трижды знаменитый. Грейс пришлось вложить деньги покойного мужа, добавить к ним свои сбережения и приобрести выставленный муниципалитетом на продажу дом по Бейкер-стрит, 239, где ранее располагался филиал Строительного общества Abbey National. Узнав о том, что отныне в доме 239 по Бейкер-стрит будет находиться «Дом-музей Шерлока Холмса» лондонская мэрия разрешила Грейс Айдинянц указать на здании «221B Baker Street». Официальный Лондон не сомневался, что это место станет очередной достопримечательностью столицы, привлечет сюда немало поклонников самого знаменитого сыщика на планете. Так и случилось. В 1990 году музей открылся. С тех пор его стали посещать около 300 тысяч человек со всего света. Многие из них искренне полагают, что Шерлок Холмс действительно проживал по этому адресу, а есть и оптимисты, которые считают, что Холмс до сих пор проживает по этому адресу. Работники музея дважды в день вынимают из почтового ящика «Бейкер-стрит, 221 b» десятки писем на имя мистера Холмса. Пишут молодые и не очень, просят о помощи. Как правило, разыскать того или иного человека или четвероного друга.
«Бейкер-стрит, 221 b» стал приносить солидные доходы Грейс Айдинянц. Немалый процент из бизнеса женщина выделяла на Aid Armenia International — благотворительный фонд, которым она же и руководила. А помогали Грейс ее дети — Джон, Стивен, Линда и Дженнифер. Особенно старший из них, Джон. На нем была вся важная документация и финансовая часть. В 2007 году на своем восьмидесятом юбилейном вечере миссис Айдинянц объявила, что уходит на покой, а свое детище передает в управление сыновьям и дочерям. В это время никому из семейства Айдинянц в голову не приходило, что Джон в сговоре со своей супругой путем подлогов и фальсификаций успел прибрать наследие матери и стал единственным хозяином дома «Бейкер-стрит, 221 b». Об этом стало известно только в 2010 году, когда миссис Айдинянц заподозрила неладное и стала настаивать на ревизии. Понимая, что скрывать содеянное больше не имеет смысла, Джон признался близким, что уже несколько лет как они с супругой являются единственными владельцами дома-музея. Миссис Айдинянц не ожидала предательства сына, а он не стал сентиментальничать даже после того, как старушку инфаркт хватил. Напротив, между матерью и сыном начались долгие судебные тяжбы. К искам против брата также подключились Стивен, Линда и Дженнифер. В конце 2014 года вымотанный судами Джон решил переложить ответственность на более сильных игроков — он продал дом-музей со всем имуществом дочери президента Казахстана Нурсултана Назарбаева Дариге Назарбаевой. Сумма сделки конкретно по дому-музею не известна, зато расследование показало, что за 25 лет он принес Айдинянцам 20 миллионов фунтов стерлингов, что по нынешнему курсу составляет почти два миллиарда триста пять миллионов рублей. В 2015 году, узнав об очередной подлости Джона, Грейс Айдинянц скончалась от сердечного приступа. Вместе с ней умерло и воплощение юношеских грез, почерпнутых из книг сэра Артура Конан Дойля. Что касается меня, то я приехал на Бейкер-стрит, 221 b не ради экспонатов, а посмотреть, чем живет музей после вереницы трагических с ним событий. Увы, вместо музея я оказался в обычном сувенирном магазине с викторианской мебелью. Единственным отличием этого сувенирного магазина от всех остальных лондонских была «шерлокхолмская» тематика. Здесь можно было приобрести трубки, пенсне, клетчатые кепки с помпончиком, различные лупы, перья с чернильницами, всякую мелочь с изображением самого главного литературного сыщика и его доброго друга доктора.
От пункта «А» до пункта «В»
Коль я остановился на литературе, то и очередную часть следовало бы начать с нее, точнее, с «Англосаксонской хроники». Это древнейшая летопись Англии, охватывающая период с ранних саксонских поселенцев в 495 году и вплоть до 1154 года. Сохранилось девять рукописей хроники, написанных на англосаксонском языке и на латыни. В одной из них упоминается Армения: «The island Britain is 800 miles long, and 200 miles broad. And there are in the island five nations; English, Welsh (or British), Scottish, Pictish, and Latin. The first inhabitants were the Britons, who came from Armenia, and first peopled Britain southward» (Остров Британия имеет длину 800 миль и ширину 200 миль. На острове проживают пять народностей — англичане, валлийцы (или британцы), шотландцы, пикты и латиняне. Первыми жителями были бритты, прибывшие из Армении и заселившие Британию на юге). Ученые до сих пор не могут разгадать ребус с «Арменией». Действительно ли бритты являлись выходцами из Армянского нагорья (пункт «А») — и добрались до британских островов (пункт «В»), преодолев полторы тысячи морских миль из северо-восточного Средиземноморья? А может, авторы ошиблись со страной? В любом случае, даже если античные ошиблись с пунктом «А», то сам факт, что им была известна Армения, говорит о ранних контактах предков англичан с армянами. Взять хотя бы армянского поэта VIII века Григориса, который не только посетил Британию, но и посвятил ей стихотворение «Ода Британии» на армянском языке. Вскоре и духовенство дало о себе знать. Как свидетельствует английский историк Матвей Парижский, в 1250 году в Англию из Армении прибыла группа священников, подвергшихся гонениям со стороны монголо-татарских захватчиков. Примерно в эти же годы другой английский историк Антонин Грансдэн из Ноттингемского университета пишет уже о посещении монастыря Сент-Олбанс армянским архиепископом.
Далее армяно-английские связи значительно активизировались с 1617 года, когда Британская Ост-Индская компания получила право торговать с Индией от Могольского императора Джахангира, да так и осталась в Индии. Англия стала полноправной хозяйкой Индии, где уже имелась армянская диаспора, состоявшая, как правило, из духовенства и купцов. Они быстро нашли общий язык с европейскими единоверцами. Грузили английские торговые суда пряностями, тканями, драгоценностями, отправляя все это добро к далеким Британским островам. По королевскому указу наиболее влиятельным армянским купцам был присвоен статус свободных граждан Англии. А к началу XIX века английские промышленники и фермеры стали массово перебираться в Индию, обзаводились угодьями, занимались сельским хозяйством, торговлей алмазами. В некоторых штатах, таких, как Гуджарат, драгоценные камни так и вовсе составляли основной бюджет экономики. Например, в городе Сурат ювелирами-монополистами были армяне, у которых закупались англичане, перепродавая изделия в Европу. Одним из таких английских торговцев алмазами был Теодор Форбс. Человеком он был состоятельным, а отличался от других англичан тем, что категорически не принимал на работу туземцев. Помогали Форбсу вести дела исключительно англичане, ирландцы или, как минимум, христиане из числа местных жителей. Среди них была Элиза Кеварк — дочь обанкротившегося армянина из Сурата. На протяжении нескольких лет Элиза работала экономкой в роскошном доме Форбса. Несмотря на значительную разницу в возрасте, вскоре между тридцатилетней Элизой Кеварк и шестидесятилетним Теодором Форбсом разгорелся роман. Они поженились и произвели на свет сына Александра и дочь Кетрин. Последняя стала пращуром принцессы Уэльской Дианы по ее материнской линии Фрэнсис Рош.
Не вдаваясь в исторические подробности, определенно точно можно сказать; британская армянская диаспора начала формироваться с первой половины XIX века. Это были предприниматели из Константинополя. Любопытно заметить, что формирование общины армян началось не в Лондоне, а в Манчестере. Именно там в 1870 году они построили свою первую на территории Англии церковь Святой Троицы. Как мне кажется, предпочтение Манчестеру было отдано из меркантильных соображений. Ведь в то время Манчестер был центром промышленной революции. Я напомню, в 1789 году на манчестерском хлопчатобумажном предприятии Петера Дрингвотера появился паровой двигатель, чуть позже город стал мировым лидером среди центров текстильной промышленности, а в 1830-1840 годах Манчестер был и центром сторонников фритрейдерства («свободной торговли»). Ну как тут не соблазниться армянам? Потомки тех самых первых промышленников, а также оказавшихся в Великобритании после Первой Мировой войны армян дали немало имен, хорошо известных и в Объединенном Королевстве, и живущим за его пределами. Например, актер и режиссер Энди Серкис, сыгравший десятки ролей, среди которых роль Голлума во «Властелине колец», Кинг-Конга в одноименном фильме, Цезаря в «Планете обезьян». В Великобритании родились также и другие британские актеры и музыканты армянского происхождения — Кев Оркян, Роланд Манукян, Кеворк Маликян, Джо Страммер, Левон Чилингарян. Среди ученых — медик Роберт Истепанян, математик Дикран Тахта, историк Дэвид Дикинсон и, конечно же, ученый-хирург, первый человек, который провел роботизированную операцию в Великобритании, лорд Ара Дарзи барон Денхэмский.
Поговаривают, что сегодня в Великобритании проживают около 30 тысяч армян. Цифра относительно небольшая, но в то же время у них имеются свои национальные школы, институт, двадцать газет и журналов, библиотека, несколько культурных и спортивных центров. Община, так сказать, не скучает. Есть и четыре храма — в Манчестере, предтеча последующих, и три в Лондоне. Два из них я посетил. Каждая из церквей со своей предысторией и, как мне кажется, достойной внимания.
Англиканский шпиль с армянским характером
Декабрьские утра в Лондоне оставались стабильно холодными и дождливыми. Когда я проснулся одним из них, в доме не было уже ни Татьяны, ни Джимми. Хозяева раньше уехали на работу, оставив мне на столе завтрак. За окном, как обычно, моросил дождь. А тут и метеорологи лондонской радиостанции обещали ливни до полудня. Спешно поглотив бутерброды, я извлек из сумки припасенный плащ и под покровом зонта Джимми направился в сторону метро. Или андеграунда? Пожалуй, так будет правильнее! Ведь первая подземная железная дорога была построена здесь, в Лондоне, в 1863 году компанией Metropolitan Railway — букв. «столичная железная дорога».
Однако в английском языке название этой линии нарицательного характера не приобрело. Лондонское метро в английском языке называется «Лондон-андеграунд» (англ. London Underground, «лондонская подземка» или — в разговорной речи — «тьюб» (tube, «труба»). Нарицательный же смысл слово «метрополитен» и общепринятое сокращение «метро» приобрели в Париже.
Не знаю как в остальной Англии, но вагоны лондонского метро сильно отличаются от аналогов московского, ереванского, любого другого постсоветского пространства. Они имеют форму полукруга и действительно чем-то напоминают tube. Внутри вагонов тесновато, потолки низкие, на задних площадках есть места для полусидячего положения. Их я и занимал, когда они были свободны. Во-первых, они ближе к выходу, во-вторых, от них открывается великолепный вид на весь вагон, а пассажиры как на ладони — самое то для съемок! Станции тоже уступают нашим — без роскошеств и излишеств. Для консервативных англичан метро прежде всего средство передвижения. Хотя есть некоторые станции — те, что из новых, — которые бы могли конкурировать с московскими. Одна из них Victoria, построенная по проекту архитектора Аро Беделяна. Он также был одним из проектировщиков 50-километрового «Евротоннеля» под Ла-Маншем, который открылся в 1994 году и связал французский город Кале с английским Фолькстаном.
И, тем не менее, есть в лондонском метро кое-что, что не мешало бы перенять нам. Речь об автоматизированных наружных дефибрилляторах (АНД). Они имеются не только на каждой станции подземки, но и в торговых центрах, школах, спортивных залах. По словам специалистов, выживаемость людей, перенесших остановку сердца, невысока и достигает уровня в 20% при условии, что пострадавший находится в лечебном учреждении, где ему могут оказать реанимационную помощь. Это если в клинике. А если в людных, публичных местах случился сердечный приступ? Для таких случаев и припасены АНД. Из разговора с англичанами я узнал, что АНД в первые три–пять минут после начала приступа может восстановить нормальную работу сердца. Если же не подключить аппарат вовремя, то через 10 минут пострадавший не имеет практически никакого шанса выжить. Кстати говоря, идея оснастить Лондон аппаратами АНД возникла у известного уже нам лорда Ара Дарзи. В 2009 году, когда Дарзи возглавлял муниципальное здравоохранение, он обратился к мэру Лондона Борису Джонсону с просьбой оснастить город АНД. Будущий премьер-министр Великобритании согласился. Уверен, за все эти годы аппараты спасли много жизней лондонцев и гостей города.
Итак, разобравшись со сложными линиями лондонской поземки, я добрался наконец до Армянской церкви Святого Саркиса в Кенсингтоне. День был будний, оттого, видимо, людей в храме было мало. Внутри тишина. Слышны только шорохи и дыхание молящихся с закрытыми глазами и сложенными в клубок ладонями перед собой. При этом самого священника не было у престола. Еще у входа я прочел, что храм построен в 1923 году филантропом и промышленником Калустом Гюльбенкяном в память о его родителях Саркисе и Такуе. Для осуществления идей Гюльбенкян не жалел средств. Возвести Сурб Саркис меценат пригласил одного из самых известных архитекторов Британии начала ХХ века Артура Дэвиса. Задача перед ним стояла далеко не из легких. Прежде англичанин не только не строил храмы, но и вовсе не был знаком с армянским зодчеством. Дэвис был известен тем, что проектировал здания для банков, коммерческие помещения, доходные дома. Но самым главным его творением был легендарный океанский лайнер «Аквитания», спущенный на воду в 1913 году и прошедший Первую и Вторую мировые войны. Иначе говоря, Армянская церковь Сурб Саркис в Лондоне стала для Дэвиса челленджем.
Из Сурб Саркис я отправился в Южный Кенсингтон, чтобы увидеть другую армянскую церковь — Сурб Егише. В отличие от Сурб Саркиса, с Сурб Егише пришлось попотеть, чтобы найти. Нервы сдали так, что я чуть не разбил свой Samsung, навигатор кружил меня вокруг какого-то старого замка, окруженного высоким каменным забором. Вид портила лишь небольшая металлическая калитка, открытая настежь. Она не вписывалась в габариты забора и уж тем более замка. Я подошел к калитке, толкнул ее. Она оказалась незапертой. За калиткой зеленая усадьба, от которой исходил ароматный запах мокрой травы. Посреди всей этой зелени змейкой проложена узкая асфальтированная дорожка. Она-то и вела к замку. Причем, чем ближе я подходил, тем больше постройка раскрывалась и величественнее становилась — за одной башней показалась другая, потом третья, чуть меньше предыдущей. Под их покатыми крышами из черепицы виднелись огромные круглые часы. Стены, окна, ставни… Сам не знаю, почему, но первое, что пришло в голову от увиденного, — «Сказка о Золотом петушке». Не хватало только самого петушка на шпиле, ну и царя Додона. «Кстати, о Додоне», — подумал я. — «Где хозяева замка?». Я уже почти вплотную подошел к нему, а навстречу никто не вышел. «Ни дверного звоночка, ни собаки во дворе… Зато витражи какие! Ангелы, Матерь Божья, гербы, короны, надписи, готические шрифты. Наверняка на староанглийском». Я подошел почти вплотную, чтобы разобрать надпись и… «Нифига се!», — протянул я в голос. Это были армянские буквы. «Это что же получается? Этот замок и есть армянская церковь?». Тут я услышал голос в нескольких метрах за моей спиной: «Forgive me for being late, sir» (англ. «Извините меня за опоздание, сэр»). Я обернулся и увидел какого-то бородатого старика с седой не расчесанной шевелюрой на голове. Быстрыми шагами дед направлялся в мою сторону и еще что-то невнятно говорил. Наконец, подойдя ближе, он протянул руку:
— Мистер Боуи?
Я подумал, что старик представился, но его интонация заставила сомневаться.
— Кто? Я?
— Да. Вы мистер Боуи?
— Нет.
Старик начал пристально разглядывать меня, словно пытался узнать старого знакомого.
— Мы с вами не знакомы, сэр. Меня зовут Вадим. Я из России. Вот хотел заглянуть в армянскую церковь… Это же армянская церковь?
— Да, армянская… Ах, извините ради Бога. Я же не представился. Меня зовут Фрэнки. Фрэнки Керлинг. Я смотритель церкви Сурб Егише.
— Все-таки я правильно попал. Знаете, я уж засомневался. Церковь больше походит на английский средневековый замок, нежели на восточный армянский храм.
Старик широко улыбнулся.
— А ведь вы правы, мистер…
— Вадим
— Да, мистер Вадим… Давайте так: раз уж мистер Боуи опаздывает, я могу немного рассказать вам, как это сооружение стало армянской церковью.
— Как? Она не всегда была армянской?
— Конечно же, нет. Здесь вообще замешана любовь.
Как рассказал Фрэнки, изначально церковь была англиканской, а построена в 1867 году. Автором проекта был архитектор Чарльз Джеймс Фрик. В отличие от Гюльбенкяна, соорудившего храм в память о родителях, Фрик построил церковь для своей любимой жены Норы. Супруги жили богато, увлекались музыкой, были знакомы с королевской семьей. Вот только наследников у них не было. А когда мистер Фрик скоропостижно скончался от туберкулеза, его вдова не справилась в одиночку со всем наследством и в конце концов обанкротилась. В начале XX века Англиканскую церковь Фриков облюбовали Евангелисты, затем с 1926 года церковь перешла к армяно-католикам, а с 1972 хоть и осталась у армян, но уже у православных. С тех пор она и называется Армянской Апостольской Православной церковью Сурб Егише.
«Вот почему здесь все так перемешано, что не сразу в англиканской педантичности увидишь армянскую архаичность», — подумалось мне.
Я поблагодарил Фрэнки за интересный и подробный рассказ, хотел еще что-то спросить, но тут некстати явился мистер Боуи. Ненадолго задержавшись, я сделал несколько снимков, еще раз поблагодарил старика и отправился бродить по Лондону.
Понаехавшие
Каждый раз, прогуливаясь по Лондону, все больше начинаю понимать, что жизнь здесь полна стрессов: длинные дороги и постоянно переполненные поезда метро уже в начале дня испытывают человека на прочность. Цены буквально на все так высоки, что многие торговцы и скромные служащие по вечерам трудятся на второй работе. А тут еще и «понаехавшие» из России и Украины. Последние встречаются всюду, берутся за любую работу — от дворников и носильщиков до курьеров и разносчиков еды. Британское правительство помогает кровом и самыми необходимыми продуктами питания, но в одной из самых дорогих столиц мира этого недостаточно. К примеру, в Лондоне я встретился со своим старым приятелем, бывшим депутатом Государственной Думы Российской Федерации Владимиром Бессоновым. Он спешно перебрался в Европу после того, как на родине возбудили против него уголовное дело. Справедливо или нет — не берусь судить.
Я не юрист и не власть имущий. Так вот, когда я встретился с Володей, сходу было трудно узнать в нем депутата ГД. Напротив, я увидел перед собой исхудавшего, усталого, тоскующего по родине человека, внешне чем-то похожего на Троцкого. Во всяком случае, такая же бородка, те же усы, прическа, очки с круглыми линзами. Я не стал спрашивать, чем он занимается в Англии, на что живет, чтобы не смущать. Ведь и без вопросов ясно, что бывший парламентарий самой большой страны мира выживает как может, как и миллионы других эмигрантов. Узнал только, что живет он в сельской местности в 150 километрах от Лондона, занимается йогой и питается морепродуктами и растительной пищей. Даже беседы наши проходили сначала в индийском вегетарианском кафе, затем в греческом с морской кухней.
Есть и такие соотечественники-россияне, что и в Англии «не пропали». Например, предприниматель Евгений Чичваркин. Правда, обосновался он в британской столице в далеком 2008 году. У Чичваркина огромный трехъярусный винный магазин в центре Лондона на Davies St. В магазине 8600 позиций алкоголя от 650 поставщиков. 75% продукции приходится на вино. Здесь закупаются президенты, короли, принцы и олигархи. Цены даже по лондонским меркам бешеные. Например, самое дешевое вино стоит 20 фунтов стерлингов. Самые дорогие… Glenfiddich Janet Sheed 55 Years Old — редкие односолодовые виски стоимостью 123 000 фунтов (около 14,3 миллионов рублей), а то и 234 567 фунта, как Screaming Eagle «First Flight of Eagles», что составляет стоимость отличной московской квартиры. Конечно же, я ничего не прикупил, зато близко познакомился с мировыми брендами и даже потрогал. Единственное, без чего я не мог вернуться из Англии, так это без чая. Старого, доброго, ароматного английского чая. Причем купил я его в коробочке, на которой изображена почившая за два месяца до моего приезда королева Елизавета II. Рассматривая жестяную коробочку с бабушкой на сотом десятке лет, я улыбнулся и вспомнил президента США Буша-младшего. Выступая перед монаршей особой в Букингемском дворце, президент США увлекся шпаргалкой и назвал Елизавету II «Елизаветой одиннадцатой», увидев в римской «II» арабское «11».
Впрочем, это все, о чем я хотел поведать после поездки в Лондон, его армянских сынах и не только. В Великобританию мне еще предстоит вернуться. Но это будет уже другая тема.
Вадим АРУТЮНОВ,
Лондон, Великобритания