Курды напали на семью Саносян и убили мужчин, женщин и детей
История Саносянов
Ван, 1845 год
Дена Абави представила историю своей семьи.
«Корни истории моей семьи уходят в 1845 год, когда Саносяны жили в деревне Аванс Ванской провинции. Женщины их семьи славились своей красотой. Один курд влюбился в женщину из рода Саносян и, получив отказ, похитил ее. Мужчины семьи напали на курдов и убили их. Чтобы отомстить за смерть своих сыновей, курды напали на семью Саносян, убили мужчин, женщин и детей, а деревню сожгли дотла. На следующее утро один старик, выживший в пожаре, нашел среди развалин маленького мальчика с расчлененной рукой. Он вылечил раны ребенка и назвал его Аветисом.
В дальнейшем старик вместе с мальчиком отправился в Урфу, откуда берет начало нынешний род Саносян. Аветис вырос, женился, воспитал двоих сыновей. Об одном из них ничего не известно, а у другого, Карапета, было пятеро сыновей – Епрем, Геворг, Аветис, Акоп и Санос. У него было также две дочери — Тагуи и Сирун. У Карапета была пекарня, в которой он работал со своими сыновьями. В 1895 году в пекарне турки убили Карапета и его сына Епрема.
В 1915 году, после начала геноцида, турки разрушили их дом и убили Тагуи и Сирун. Выжившие четверо сыновей покинули Урфу и по дороге потеряли друг друга. Геворг обосновался в Египте, Аветис – в Сирии, Акоп – в Иордании, а Санос – в Палестине. В 1922 году Аветис уехал в Египет, чтобы встретиться с Геворгом, но остальных братьев он так и не увидел».
Мой отец стал свидетелем зверского убийства своего отца и братьев
История Арутюна Везиряна
Ерзнка, 1898 год
Альберт Везирян представил историю своего отца.
В 1915 году турки вторглись в Ерзнка и начали резню. Мой отец, спрятавшись в стоге сена во дворе, стал свидетелем зверского убийства своего отца и братьев. Соседи – турки – помогли моему отцу, его матери и сестре добраться до Константинополя. Мой отец поместил мать и сестру в американский приют, а сам там же начал работать садовником.
В 1924 году мать и сестра умерли от болезни, и отец со своим другом из приюта решил любой ценой добраться до Армении. Но у них не было денег, чтобы сесть на корабль, который направлялся в Батуми. По счастливой случайности они нашли мешочек с золотыми монетами, что и стало ключом к их спасению. В 1927 году мой отец приехал в Советскую Армению, где в те годы велось масштабное строительство. Отец с отличием окончил курсы десятника (старший над группой рабочих на строительных работах) и был вовлечен в строительство Канакерской ГЭС. В 1942 году был призван в армию, но в 1943 был освобожден от службы из-за травмы руки».
Турки нашли маму и братьев моей бабушки, отрезали им руки и сняли золотое кольцо с пальца матери
История Нубар Ованисян
Битлисский вилайет, провинция Ахлат, деревня Цхкам, 1898 год
Грандухт Ованисян представила историю своей бабушки.
История Нубар Ованисян
Битлисский вилайет, провинция Ахлат, деревня Цхкам, 1898 год
Грандухт Ованисян представила историю своей бабушки.
«Моя мама рассказывала, что ее мать выдали замуж в девять лет. Через несколько лет после замужества муж уехал работать в Америку. После начала армянской резни она вернулась в отцовский дом, но турки добрались и до их деревни. Нубар с матерью и братьями спряталась в доме у соседа курда, но и это их не спасло. Турки нашли ее мать и братьев, отрезали им руки и сняли золотое кольцо с пальца матери. Нубар спряталась в тандыре, и ее не нашли.
Оставшись одна, Нубар нашла приют в Восточной Армении, работала у разных людей, пока не встретила моего деда, Симона Дилояна. Они поженились и родили пятерых детей, один из которых умер. Первый муж Нубар писал ей письма из США и просил переехать к нему с детьми. Но бабушка отказалась. Бабушка Нубар умерла в 1941 году в возрасте 43 лет. Она похоронена на кладбище деревни Тароник».
Отец бабушки привез ее с братом в сиротский дом в Гюмри и ушел воевать
История Амест Хачатрян
Карс, 1907 год
Манушак Ованисян представила историю своей бабушки.
«Моя бабушка Амест Хачатрян родилась в 1907 году, предположительно в Карсе. Она родилась в дворянской семье и рассказывала, что у них были большие угодья и слуги. Мать бабушки скончалась во время родов сына (брата бабушки). Брат, Левон Левонян, родился в 1912 году, и во время геноцида ему было три года. Отец привез бабушку с братом в сиротский дом в Гюмри (Ленинакан), а сам ушел воевать, но так и не вернулся.
В 1917 году брата бабушки отправили из сиротского дома в Америку, пообещав отправить и ее. Но Россия приостановила эмиграцию армянских сирот в США, и бабушка потеряла брата. Всю жизнь она хотела узнать о судьбе брата и его семьи. Перед смертью я пообещала бабушке, что сделаю все возможное, чтобы найти ее брата и членов его семьи».
Турки начали стрелять в семью моего деда, когда они переходили мост в Карсе
История Айка Гаспаряна
Карс, 1903 год
Александр Гаспарян представил историю своего дедушки.
«Все мои предки, как с отцовской, так и с материнской стороны, родом из Западной Армении. В основном из Карса и частично из Эрзрума (Карина). Все они в разное время были вынуждены покинуть родные места и переселиться в Российскую империю, на территорию Грузии. Чаще всего это было побегом, хотя они переселялись и в относительно мирные времена, устав жить в постоянном страхе за свою жизнь и имущество. Семья моего деда по отцовской линии, Айка Мкртичевича Гаспаряна, жила в Карсе, затем в Гюмри и Тифлисе.
Мой прадед был железнодорожником, и его переводили в эти города по служебным делам. Поэтому часть детей родилась в Тифлисе, часть – в Карсе, а кто-то – в Гюмри. Мой дедушка родился в Тифлисе, и вскоре после его рождения семья переехала в Карс. Егo крестили там же, в армянской церкви, которая теперь видна на всех фотографиях Карса, около крепости. В его паспорте также было указано место рождения — город Карс.
У дедушки было двое братьев и одна сестра. Братьев звали Арам и Хачатур, а сестру – Мано. Ее полного имени я не знаю. Самой старшей была Мано, затем Айк (мой дед), Арам и Хачик. Прабабушку звали Заруи Овакимовна Овакимян. Прадедушку – Мкртич. Мой прадед умер совсем молодым, в 32 года, еще до геноцида. Прабабушка осталась одна с четырьмя детьми. Деда моего, как старшего, она отдала в ученики к сапожнику-грузину в Тифлисе. Там мой дед научился в совершенстве говорить по-грузински.
Именно владение языком спасло ему жизнь во время геноцида. А дело было так. Когда пришли турки, прабабушка Зарик с младшими детьми бежала со всеми. Когда толпа людей перебегала через мост, жандармы начали стрелять в них. Создалась страшная давка. Многие прыгали в реку, других затоптали. Было много убитых и раненых. Прабабушку тоже ранили в ногу. Она упала и оказалась под телами убитых. Дети – Мано, Арам и маленький Хачик, которому было всего четыре года, убежали вперед.
А жандармы еще долго ходили и добивали живых. Зарик повезло, что она была под трупами, вся в крови, и ее тоже приняли за мертвую. С наступлением темноты она выбралась, перевязала ногу (пуля прошла насквозь через икроножную мышцу) и пошла искать детей.
Детей она нашла через несколько дней в группе других беженцев. Но там оказались только Арам и Хачик. Мано нигде не было. Уже после войны, в 1946 году, выяснилось, что она попала в группу беженцев, которые решили идти не в Тифлис, а в Иран. Мано думала, что мать с братьями погибли, и пошла с другими беженцами в сторону Ирана. У них не было родственников в Иране. Она, как и другие сироты, осталась на попечении армянской общины Тегерана.
Затем Мано начала работать и встретила своего будущего мужа – гражданина США. А прабабушка Зарик с Арамом и Хачиком, преодолев трудности, добралась до Тифлиса, где нашла своего старшего сына — моего дедушку Айка. Оказалось, он решил поехать в Карс и привезти мать с братьями и сестрой в Тифлис. Но не успел.
По дороге в Карс Айка остановили турки, которым он представился именем и фамилией сына своего хозяина – грузина. Айк притворился, что не понимает по-армянски и по-турецки, и говорил только на грузинском. Он сказал туркам, что едет в Карс по делам своего отца.
Турки сначала не поверили, но среди них был человек, знающий грузинский. Он поговорил с Айком, подробно расспросил о семье, об именах соседей, адресе в Тифлисе и т. д. Получив на все ответы, турки поверили, что перед ними грузин, и не стали его убивать. Мало того, они ему дали мешок пшеницы и отпустили. Вот так знание грузинского языка спасло моего дедушку от смерти. И хотя все члены семьи моего деда выжили в этой кровавой бойне, в нашей семье боль за потерянную родину, за миллионы погубленных и покалеченных жизней не пройдет никогда.
У нас сохранилась единственная фотография прабабушки Зарик с детьми. Как выглядел мой прадед Мкртич, я не знаю. Во время бегства было не до портретов. А эту маленькую фотографию Заруи Овакимовна каким-то чудом смогла забрать с собой и сохранить. Сейчас этот снимок хранится у меня. Я передам его своим сыновьям».