31 мая в киноцентре «Большой» состоялся специальный кинопоказ фильма армянского режиссера Эдгара Багдасаряна «Яша и Леонид Брежнев». Фильм рассказывает историю Якова Матвеевича Малаяна, который 45 лет проработал на заводе по переработке нечистот. У героя постепенно проявляется душевное расстройство, видения с участием Леонида Брежнева и других ярких деятелей советской эпохи. Когда-то Яшу как почетного работника пригласили на съезд ЦК КПСС в Москву, и именно неизгладимые впечатления с той поездки легли в сюрреалистическую основу фильма. Это самый первый показ картины на территории России, и у наших зрителей она вызвала большой отклик.
Эдгар Эрнестович не в первый раз приезжает в гости к армянской общине г. Ростова-на-Дону. В этом году мы вновь провели интервью с режиссером и расспросили его о новом фильме, о планах на будущее, о современном состоянии армянского общества и культуры.
— Эдгар Эрнестович, у Яши есть реальный прообраз, ваш тесть. Как появилась идея фильма и как вы справились с задачей отразить страдания близкого вам человека и реализовать такой многослойный авторский замысел?
— Честно говоря, это вообще не семейная история. Развал СССР — самая глобальная геополитическая трагедия двадцатого века. Сможем ли мы за этой трагедией разглядеть реальную трагедию каждого человека? Вот это был вопрос, который меня очень волновал. Я хотел понять, что происходит с простым человеком, абсолютно незащищенным, маленьким, чеховским, и как искажается сознание. Второй важный для меня аспект — отсутствие эмпатии в армянском обществе. Я вижу тотальное отсутствие эмпатии, абсолютно индифферентное отношение у всех ко всему.
— Мы видим на экране гротескные образы, которые порождает психика главного героя, но при этом сама реальность не менее гротескна — подсвечивается циничность, жестокость, равнодушие. Невольно возникает ассоциация с образом Дон Кихота. Яша, как и герой Сервантеса, придерживается своих принципов и идеалов и отстаивает их, прекрасно осознавая, что в современном ему мире это не ценится. Была ли задумана вами эта параллель?
— Вы говорите о Яше, но это сидит во мне самом. Я улыбнулся, когда вы назвали персонажа любимого мною Сервантеса, потому что я себя абсолютно отождествляю с Дон Кихотом. Иногда я злюсь на себя, ведь сколько можно с этими ветряными мельницами бодаться. Яше 75 лет, и 50 из них он отработал на местной фабрике, фактически в отхожем месте. И это тоже метафорично, он пропах этим запахом. Человек в этом возрасте вряд ли сможет отказаться от своей прожитой жизни, от убеждений, от идеалов.
Если вы заметили, протест его лишь в том, что он из своего рабочего района с очень неблагоприятным экологическим фоном просто отказывается выезжать. Вы согласны, что это даже не протест? Его сын даже говорит: «Папа, ты что, сектант»? У него рак простаты в четвертой степени, он умирает, но все равно отказывается. В новую систему жизни Яша не вписывается. Говорит иногда вещи смешные, у него свои понятия. Это черно-белое, бинарное мышление, подкрепленное старческим маразмом. Но Яша очень любим. Его нужно безмерно любить, чтобы не сползать в ерничество и стеб.
— Является ли Брежнев альтер-эго самого Яши?
— Брежнев говорит то, что сам Яша произнести боится.
Да, Брежнев — это Яша. У Яши не было в жизни ни красивых женщин, ни вкусной еды, ничего. Сам Яша это себе говорит, сидя в ложе Большого театра, где он тоже никогда не был. Он не был там ни разу, не сидел с Генсеком. Но вообразил себе, что такое возможно. Он признается себе, что прожил жизнь, в которой ничего не было.
— Несмотря на то, что в фильме очевиден иррациональный пласт и мы наблюдаем за постепенным распадом психики человека, фактология впечатляет. Расскажите про исторический и биографический фон фильма. Как вы создавали антураж?
— Вы знаете, с одной стороны, очень сложно, а с другой стороны, легко, потому что я этот фильм вижу у себя в голове. Я сценарист, для себя пишу всегда. Но то, что я пишу, будет очень сложно ставить другому режиссеру. Я пишу то, что я вижу. А этим я не могу поделиться, пока не сниму фильм. И поэтому к стилистике, которую я представлял, нужно было подвести огромное количество людей. Операторская работа — пример очень высокого уровня исполнения, и технического, и творческого. Стилистика создавалась во время процесса написания сценария. Я даже знал, какой темпоритм будет, как будет сочетаться реальность и ирреальность. Было с оператором желание в самом начале визуально отделить эти уровни. Мы даже думали использовать 4×3, старый советский формат, или сделать сепию, но передумали. Не должно быть никакой разницы между реальностью и ирреальностью. Зритель сам разберется в этом.
— Важным эстетическим аспектом фильма является его музыкальная составляющая. Как вы подбирали музыку и хореографические номера?
— Я очень предвзято отношусь к музыке, которая просто наложена, прибита. Считаю, что музыка должна слиться с изображением. Кроме сербской песни, практически все создано с нуля Андраником Берберяном. А финал, когда персонажи уходят после похорон, написал наш известный аранжировщик Ара Торосян. Музыка стопроцентно интегрирована в картину. А песня про Косово абсолютно не случайна, это однозначно арцахская проблема.
— Как вы нашли Маиса Саргсяна, актера, исполнившего главную роль?
— В Армении огромный дефицит актеров за 70. Мне подсказали, что есть некий Маис Саргсян в Ванадзоре. Я поехал туда, мы встретились. Для роли мне нужен был старик с детскими наивными глазами. Я спросил у Маиса разрешения сделать фотографию. И понял, что Яшу нашел. (Показывает фото с того дня). Посмотрите на эти глаза.
— Фильм «Яша и Леонид Брежнев» стал триумфатором армянской кинопремии «Анаит» и получил много положительных отзывов от критиков. Его задумка появилась 8 лет назад, вы приступили к ее реализации в 2019 году, но вскоре начались пандемия и войны. Как перестроился продакшн?
— Да, еще до ковида. Среди партнеров была немецкая компания, продюсеры были в восторге от задумки. Мне говорили, что фильм будет шикарно принят в Германии, потому что вся Восточная Германия — это Яши. Также мы работали с французами, с болгарами, с карантином все это обнулилось. Потом решились возобновить попытки, и тут уже подключилась Россия. Без российских инвесторов фильма бы не было.
— Как сложилось ваше сотрудничество с Министерством культуры РФ?
— Прекрасно. Они были восхищены сценарием. За последние 30 лет это единственная армянская картина, в которую минкульт вложил средства при миноритарном участии. Это о многом говорит.
— Как проходил кастинг? Вы организовали действительно интернациональную коллаборацию.
— Очень сложно, он длился шесть месяцев. Чтобы вы понимали, Че Гевару сыграл кабардинец, Фиделя сыграл немец, Чаушеску сыграл таджик, Ершов сыграл Тито. Второй режиссер был белорус из Белграда, Сергей Савчук. Мы собрали команду со всего мира.
— Вы не раз поднимали в своих фильмах тему преемственности, культурного и духовного наследия. Ситуация в Арцахе, Сюнике, Тавуше подсветила глубокий культурный и духовный кризис, который привел к такому исходу. Каким вы видите положение?
— Мы пока не можем себе диагноз поставить. Нет диагноза, нет лечения. Мы продолжаем имитировать патриотизм, образование и даже имитировать талант. Мы должны выйти из зоны имитации в реальность.
Сейчас армянское общество деморализовано. И это делается, я думаю, специально, ведь так людьми управлять легко. Когда постоянно нагнетается тревожное состояние, человек начинает бояться собственной тени. Но если вы посмотрите на результаты 44-дневной войны, вы увидите, что за эти 44 дня Азербайджан практически ничего не смог самостоятельно завоевать. Небольшую территорию на юге Арцаха, все остальное отдали политики. Наши солдаты выстояли под этими нескончаемыми дронами, под пакистанским спецназом, под турецким генштабом, под игиловским сбродом (террористическая организация, запрещенная в РФ). Наши ребята стояли. Они стояли. И это увидели все. Силы были исключительно неравные, уже не говорю про техническое оснащение. Это была первая дроновая война в истории человечества. И они выстояли. А политики все отдали.
Сегодня важно вытащить наше общество из этого состояния. Заниматься своей культурой. Менять систему образования, проводить коренные реформы. Ситуация сегодня — это результат антиобразования. Плюс инфантильность политического мышления.
— Эдгар Эрнестович, в прошлый раз мы попросили вас дать наставление молодежи на будущее. Спустя пять лет перед нами еще больше вызовов. Как бы вы обратились к армянской молодежи во всем мире?
— Я один к одному повторю то, что говорил ранее. Обязательно нужно хранить и любить культуру. Это наша данность, и мы должны нести ее сквозь поколения, отстаивать, иногда с кулаками. Если у нас нет культуры, значит, нас самих нет.
Армине ВЕРМИШЯН