Наш автомобиль едва двигался по крутому горному серпантину, на который обрушился туман вперемешку со снегопадом. Видимость не более 10 метров. А то и меньше. Подобные природные явления в Карабахе часты. Раз за разом приходилось поглядывать по сторонам, чтобы не угодить в обрыв. Я уж не говорю о неразорвавшихся снарядах, хвосты коих встречались на обочинах. Продвигаясь сквозь карабахский «туманный альбион», мы наткнулись на нечто худшее, чем все описанное выше: свежая надпись Şuşa, рядом с которой реет… турецкий флаг. А уже через несколько секунд показалась фигура азербайджанского постового под эгидой турецкого стяга, пристально следящего за нашим автомобилем, в котором находились, кроме меня, мои коллеги, небезызвестные журналисты Аббас Джума и Александр Лапшин. Здесь, у поворота на Шуши, нас остановил патруль.
ДОРОГА В КАРАБАХ
— Откуда и куда направляетесь? — спросил российский миротворец, изучая взглядом каждого из нас.
Сидящий впереди Аббас ответил за всех:
— Мы российские журналисты. Едем из Еревана в Степанакерт. Скажите, как там по дороге и чего опасаться?
Миротворец просунул голову через открытое окно в кабину нашего авто. Еще раз окинул всех нас взглядом, сказал:
— Короче, ребят, все нормально. Российские и армянские посты стоят через каждый километр. Останавливаться только перед нашими постами. Ни в коем случае не останавливайтесь перед гражданскими лицами или, тем более, азербайджанскими военными, так как бывали случаи пропажи людей.
Все это время, пока мы говорили с миротворцем, азербайджанский аскер под турецким флагом находился от нас на холме на расстоянии 100 м, не упуская из виду нашу машину.
— Надо же! Они даже не скрывают, что в тандеме с турками напали на маленький Карабах, — заметил Лапшин.
Миротворец улыбнулся в ответ, пожелав счастливого пути.
На отрезке дороги Шуши-Степанакерт действительно было проще ехать. И туман более-менее рассеялся, и снега меньше, и посты исключительно российские и армянские. Проще, но не безопаснее, учитывая все те же торчащие ракетные хвосты, осколки от разорвавшихся снарядов. Миновав еще четыре поста, мы прибыли в Степанакерт — столицу так и непризнанной Нагорно-Карабахской Республики Арцах. Вернее, того, что от нее осталось в армянской зоне.
ДИТЯ ВОЙНЫ
На первый взгляд, Степанакерт не напоминал город, по которому прошлась война. Удары дронов и Байрактаров наносились по жилым кварталам, находящимся за пределами центра города. Видимо, враг намеренно бил по церквям, жилым домам и больницам, чтобы как можно больше было пострадавших среди мирных жителей, заодно и навести панику среди уцелевших гражданских лиц. Но паники не случилось. Уже в считанные дни после размещения миротворцев в Арцах стали возвращаться беженцы из Армении. Это только подтверждает, что ракетными ударами и исламистскими джихадистами карабахцев не запугать. Пока молодые женщины с детьми пережидали войну в Армении, их мужья отважно бились все эти 44 дня.
И бились не с ожидаемым противником, а с коалицией — Азербайджаном, Турцией, сирийскими и пакистанскими наемниками. Основные удары коалиции пришлись на Мартуни, Мартакерт и другие населенные пункты.
Тем не менее, арцахская атрибутика вся на месте. Город украшен флагами непризнанной республики, патриотическими призывами. Все ровно так, как и было год и более назад. Ничего не изменилось. Проблемы были со связью, электроснабжением и товарами первой необходимости. Госпитали переполнены как гражданскими, так и военными. Судьбы пациентов разные, но все ужасные. К примеру, мы посетили 27-летнего Романа Мусаэляна, который находился в Шушинском ДК, когда по нему ударил Байрактар. Парня едва спасли. Но теперь ему предстоит долгое лечение и реабилитация в результате потери левой ноги, руки и половых органов. Роман хоть и осознает происшедшее, но «не киснет». Пытается улыбаться и подбадривает мать с отцом, чтобы те не плакали. «Главное, жив», — говорит отец Романа. «Все остальное можно восстановить при чудесах современной медицины».
А вот кроха Айк остался сиротой, едва родившись. Мальчику 42 дня от роду, а у него уже нет ни папы, ни мамы. Малыш еще был в утробе матери, когда погиб его отец Ваге в боях за Физули 12 октября. Из-за перенесенного стресса у мамы Айка Шушан начались преждевременные роды. Ребенок родился семимесячным с помощью кесарева сечения. В день похорон мужа Шушан попросила врачей отпустить ее на несколько часов проститься с супругом. По пути на кладбище таксист не справился с управлением, в результате чего женщина погибла. Теперь Айк, дитя вой-
ны, остался на попечении дедушек и бабушек…
ОСИРОТЕВШИЕ ГРАНАТЫ
Степанакерт в эти дни стал мес-том сбора журналистов со всего света с основной штаб-квартирой в отеле «Европа». Эта гостиница стала единственным местом для передачи информации, так как только здесь можно было поймать заветный Wi-Fi. Хозяин заведения воспользовался своим уникальным положением и устроил пир во время чумы —
взвинтил цены за проживание. Нам же ничего не оставалось делать, как принять эти цены. Ведь никакой другой альтернативы не было во всем Арцахе. Кстати, подобных предпринимателей, пирующих на горе других, в Арцахе оказалось немало. Например, монополист KarabakhTelecom, в разы повысивший тарифы за связь. Встречались и мародеры. Но о них не здесь и не сейчас.
Итак, оставив Степанакерт, утром следующего дня мы выехали в Мартуни. На протяжении нескольких недель в этом городе проходили ожесточенные бои. Однако Мартуни удалось не только отстоять, но и выбросить противника на пару десятков километров назад. Город подвергался ежедневным ударам с неба. Почти каждый второй жилой дом разрушен. На одной из улиц мы увидели бабушку, которая рылась в завалах своего дома. Вернее, в том, что от него осталось. 75-летняя женщина, по ее словам, пыталась найти под завалами собственного дома хоть какую-то утварь для приготовления еды. Во время артобстрелов бабушка находилась у дочери в Степанакерте. Муж ни в какую не хотел покидать дом. Так и погиб в нем от артиллерийского снаряда. Из всего нажитого остались лишь прекрасные сады с гранатовыми деревьями, чудом не пострадавшие. Вообще, Мартуни всегда славился гранатами. Их цветение пришлось аккурат на войну. Поэтому и урожай не убран. Если бы кто-то у меня спросил «Как сейчас выглядит Мартуни?», то я бы ответил примерно так: «Представьте бесконечные гранатовые сады, между которыми груда кирпичей от разрушенных домов». Таков нынче Мартуни!
Мы долго бродили по Мартуни, общались с местными жителями и заметили, что люди здесь нисколько не пали духом. Новая война их только сплотила, а в глазах надежда на будущее. Не мы, а они, арцахцы, пытались нас приободрить. Просили только об одном, цитирую: «Передайте Путину, чтобы он забрал Карабах. Пашиняну мы не нужны, а гражданами страны Алиева быть не хотим. Но и дома свои, могилы наших предков не покинем». Что ж, передаю, как могу! Карабахцы всегда известны были своим пророссийским настроением. А сейчас тем паче. Стоит только напомнить, что 80% армянских генералов имперской России были выходцами из Карабаха. И этим уже все сказано. Но только сейчас, в XXI веке, жители этого маленького горного края стали заложниками политики соседних стран. Но ведь и лев бывает бессилен в окружении стаи шакалов и волков…
Сказать о гостеприимстве местных жителей — ничего не сказать. Нас то и дело каждый норовил пригласить к себе, накормить. И это несмотря на то, что собственные запасы скудны, а магазины не работают. Люди питаются собственной консервацией или оставшейся живностью. За полтора месяца войны почти весь скот погиб. Одни от истощения, другие, по большей части, оказались добычей все тех же шакалов и волков. Только уже в прямом смысле. Кому-то больше повезло. Скот удалось сохранить.
— Моя живность вся на месте, — говорит житель Мартуни Роберт Асрибабаян, пригласивший нас отужинать у себя. — Я не покидал дом. Умудрялся и за хозяйством присмотреть, и в войне поучаствовать в свои 63 года. Старший сын ранен. Но идет на поправку. Сейчас в Ереване. Ну а мы с женой, невесткой и внуками были здесь. Во время бомбежек женщины и дети прятались в укрытии, которое я прорыл еще во время войны в 90-х. Кто бы подумал, что почти через 30 лет этот подвал в моем огороде еще понадобится.
За трапезой я обратил внимание на автомат, лежащий на старом советском шифоньере рядом с бронежилетом.
— Это ваши доспехи? — спросил я у Роберта
— Нееет, — протянул хозяин гостеприимного дома. — Это вещи генерала Джалала Арутюняна.
— Как? Того самого? — удивился я
— Того самого, — повторил Роберт.
Хозяин дома помолчал немного, потом увидел мои удивленные глаза, понял, что его ответ меня не удовлетворил, пояснил:
— Так получилось, что я нашему генералу сохранил жизнь. Ехал на своей хлебовозке. Вижу, со стороны трассы поднялся черный дым. Решил поехать туда и посмотреть, что там произошло. На месте увидел несколько горящих машин и тела, лежащие на дороге. Картина была понятна — дрон. Одно тело зашевелилось. Я подбежал ближе. Мужчина еще что-то говорил, но я не разобрал. Да и некогда было прислушиваться. Я осторожно погрузил его в свою хлебовозку и повез на ближайшую станцию «скорой помощи». И только там я узнал, что это был Джалал Арутюнян. Прежде мне доводилось видеть этого генерала только по телевизору и только в полном обмундировании. Видимо, поэтому я не узнал в беспомощном и окровавленном мужчине того самого «генерала из телевизора». Короче говоря, ждем его выздоровления. Автомат и бронежилет хочу вручить лично.
Пока Роберт рассказывал о происшедшем, его супруга Люся поставила на стол бутылку с карабахской тутовкой. Не привыкшие к подобному 60-ти градусному напитку мы сначала было отказались его потреблять. К тому же впереди нас ожидала поездка в Амарас. Однако Роберт уговорил тостом:
— Ребята, мы здесь, как на мине. Неизвестно, что будет с нами завтра. Живем днем сегодняшним. Давайте хоть по стопочке за ребят, кто погиб, отстояв честь нашего Арцаха. Мы не проиграли войну. Нас предали политики. Выпьем за наших ушедших победителей и здоровье наших раненных бойцов.
Мы пропустили по стопке, после чего вокруг стола образовалась тишина на минуту-полторы. Закусив свининой, зажаренной на буржуйке, Роберт посмотрел на нас и, как ни в чем не бывало, вдруг заметил:
— Странный год этот выдался! Все перемешалось: война, небывалые доселе урожаи граната и хурмы, личное оружие генерала на моем шифоньере, и я сижу в своем доме и пью тутовку с Вадимом Антитопором, Аббасом из программ Соловьева и Лапшиным, о котором еще совсем недавно весь мир говорил… Нет, нет, нет. Я сам вас отвезу в Амарас. Там небезопасно.
ЗАКРЫТЫЕ ТРОПЫ ХРАМОВ
Утром следующего дня в сопровождении Роберта и его младшего сына Валерия мы отправились к старинному армянскому монастырю Амарас. Валерий ехал на пару километров впереди нас, разведывая обстановку. По пути встречались хвосты неразорвавшихся снарядов и осколки кассетных бомб. Едва преодолевая километр за километром и оставив позади Гиши и Чартар, мы доехали до места, откуда перед нами показался старинный армянский монастырь Амарас. Но нам пришлось остановиться, так как примерно в 200 м от монастыря мы увидели Валерия в кругу солдат. Это был армянский пост. Мы вышли из машины, чтобы узнать, что произошло. Один из солдат-срочников подошел к нам и на ломаном русском сказал, что дальше ехать небезопасно.
— Сегодня у южных стен монастыря азербайджанские солдаты. Могут быть провокации, — предупредил солдат.
— Но как же так? — удивился я. — Разве монастырь не в армянской зоне остался?
— По карте да. Но оборзевшие азербайджанцы с турецким командованием пытаются спровоцировать вновь конфликт. С минуты на минуту ждем российских миротворцев и наше командование… Вам лучше уехать. Приезжайте завтра. Думаю, их отгонят назад.
Нашей команде пришлось развернуться обратно, чтобы не создавать проблем ни себе, ни солдатам. Роберт с сыном сопроводили нас до трассы, ведущей в Степанакерт, и мы покинули Мартунинский район в надежде, что удастся проехать хоть в Дадиванк, оставшийся на азербайджанской зоне в Карвачарском районе. Но и тут нам не повезло. Туда миротворцы сопровождают священников и паломников только раз в две недели. Мы опоздали на сутки…
Уехали мы в Армению первого декабря. Навстречу нам, в Арцах, двигались бесконечные вереницы автобусов, грузовиков и легковых автомобилей в сторону Степанакерта. Это были беженцы, которые возвращались домой. Я взглядом провожал машины и думал «Что этих людей ожидает в будущем?». Ведь, несмотря на пережитое, они возвращаются в родные очаги. Кому-то придется начать жить с нуля, а у кого-то чудом сохранились дома. Но ясно одно — арцахцы не оставляют своих наедине с бедой. Они обязательно помогут пережить зиму, чтобы весной отстроить новые дома, чтобы уже через год гранатовые сады Арцаха не выглядели осиротевшими.
Вадим АРУТЮНОВ
НКР-Арцах