nnao
Нахичеванская-на-Дону армянская община
Современные кварталы Касабланки

Говорят, что совершить путешествие в Марокко стоит хотя бы ради природы, которая в этой стране очень разнообразна. В Марокко прекрасные пляжи, снежные вершины и пустынные ландшафты, от которых захватывает дух, пышные дворцы, словно сошедшие со страниц «Тысячи и одной ночи», и многое, многое другое. Приехал я в эту страну не только за всем этим, но и, как обычно, за «армянским». Только в Марокко это самое «армянское» показалось мне милитаристским. Этим след, оставленный армянами в Марокко, здорово отличается от «армянских следов» в других странах.

На выходе из Международного аэропорта имени короля Марокко Мухаммеда VI первыми меня встречают запахи волн Атлантики и горячий ветер из пустыни, несущий пыль и песок. Вслед за ними появляется толпа местных жителей, готовых немедленно отвезти приезжего куда угодно и назойливо предлагающих свои услуги. Мне, прошедшему огонь и воду, поддаваться на их уговоры было бы глупо: стоит выйти на соседнюю трассу, как обнаружится, что цены на такси, которые у аэровокзала сравнимы с московскими, там совсем другие, раз в десять ниже. Это, конечно, обнадеживает, но я уже давно неукоснительно следую одному правилу: я никогда не пользуюсь услугами такси, если из аэропорта в город проложена железнодорожная ветка — будь это метро или электропоезд. Этот вид транспорта экономит и время, и деньги.

Я купил билет на поезд и через час был на станции Casa Port в самом сердце Касабланки, откуда десять минут неторопливой ходьбы до моего отеля в самой медине (в странах Магриба так называется старая часть города, построенная во времена арабского владычества в IX веке; прим. авт.). Кстати, отели давно уже не радовали меня так, как в Касабланке. Мой номер располагался на самом верхнем этаже с террасой, откуда открывался вид на Атлантический океан, порт и главную достопримечательность города — мечеть Хасана II. Поразительным фактом является то, что эту крупнейшую в Марокко мечеть построил не мусульманин, а французский архитектор Мишель Пинсо.

Кафе «Армения» на Армянской улице города

Все это я запланировал посмотреть после обеда, так как мне не терпелось познакомиться с марокканской кухней, о которой я слышал много хорошего от бывалых. К тому же мне выпала удача остановиться в медине, где можно подкрепиться самой настоящей марокканской едой без изысков, которыми за стенами медины повара удивляют туристов. Обычно такие блюда не столько национальные, сколько фирменные. Мне же хотелось именно марокканского или, если угодно, берберского. К счастью, за туземной кухней далеко идти не пришлось — аккурат у стен моего винтажного отеля находилась одна из многочисленных забегаловок медины, откуда доносился невероятный аромат свежей мяты и жареного мяса. Большинство столиков было занято только мужчинами: одни пили кофе, другие — марокканский чай. При этом никто не ел. Я уж было засомневался, что здесь вообще подают что-то съестное. Однако когда я увидел меню из двух страниц, мои сомнения рассеялись. Подошедший официант, распознав во мне иностранца, обратился по-французски:

— Мсье желает покушать или выпить чего-нибудь?

С «выпить» он, конечно, погорячился — ничего алкогольного в этой мусульманской стране не предложат, зато о марокканских кофе и чае я был наслышан.

— Сначала я хотел бы поесть, а уж потом и выпить. Что порекомендуете из берберского?

Официант не мешкая ответил:

— Тажин. Однозначно тажин, если вы мясоед.

— Смотря о каком мясе речь, — засмеялся я.

Официанту явно понравилось мое чувство юмора. Он оживился и начал жестикулировать в такт своим словам:

— Ну, смотрите, тажин у нас бывает из баранины, козлятины, говядины и птицы. Готовится он в плотно закрытом глиняном горшочке с сезонными овощами. Сейчас у нас сентябрь. Если вы определитесь с мясом, то мы подадим тажин с молодым кабачком, орехом и черносливом.

— Хорошо. Тогда козлятина. Давненько не ел козлятины.

— Принял, — сказал молодой человек и ретировался в помещение, откуда выносились на подносах чайнички с чаем и кофе.

Улица Армянская в Касабланке

Тажин превзошел все мои ожидания. До сих пор я думал, что нигде в мире лучше армян мясо никто не готовит. Итак, армяне, у вас есть конкуренты — берберы. Как оказалось, в горшочек кладутся кусок мяса на кости, овощи и сухофрукты. Все это томится на протяжении полутора-двух часов под крышкой, которая открывается и выпускает наружу ароматы уже на столе у едока. За время приготовления блюда мясо и овощи становятся невероятно нежными и насыщенными вкусами от кисло-сладкого до острого. Все это великолепие я запил, разумеется, марокканским чаем, в который влюбился не меньше, чем в тажин. Отличается напиток тем, что зеленый чай заваривается с большим количеством листьев свежей мяты, что придает чаю изумительный вкус.

Персонал кафе «Армения»

Насладившись шедеврами берберской кухни, я отправился знакомиться с округой. Прошелся по Набережной Касабланки, протянувшейся вдоль побережья Атлантического океана на несколько километров. Здесь местные жители отдыхают, развлекаются и наблюдают за чайками, которыебуквально зависают в воздухе, когда дует сильный морской ветер. Брызги соленой воды и крики чаек создают тот самый romantique, который можно ощутить в фильме Майкла Кертиса 1942 года «Касабланка» с Хамфри Богартом и Ингрид Бергман в главных ролях. Когда смотришь на океан, в голове невольно рождаются самые разные образы и сюжеты… До этого я не замечал у себя режиссерских способностей. Здесь же я словно воочию видел, как оживает Атлантика, волнуется перед встречей с берегом, поднимает волны, страстно обнимает ими марокканский берег и тут же выпускает из цепких объятий, возвращаясь в свой гигантский бассейн. И так много, много тысяч лет подряд…

ДЕНЬ СО СЧАСТЛИВЫМ КОНЦОМ

С течением времени Касабланка переходила из рук в руки, но имя города почти всегда оставалось неизменным — Casa Blanca, что в переводе с португальского означает «белый дом». И хотя город был наречен своим именем португальцами, третьим языком, после арабского и берберского, в Касабланке считается французский. Если пробежаться галопом по истории Касабланки, то события обстояли следующим образом: в средние века на месте современной Касабланки стояло небольшое берберское поселение Анфа. Его жители вели торговлю с испанскими, португальскими и итальянскими городами. В XV веке здесь нашли убежище пираты, безжалостно грабившие проходившие мимо торговые корабли с богатыми грузами. Именно их разбойные нападения послужили причиной того, что потерявшие терпение португальцы, больше всех страдавшие от грабежей на море, решили раз и навсегда покончить с этим бандитским гнездом. В 1498 году город был осажден, взят штурмом и сожжен до основания. Превратившаяся в руины Анфа много лет считалась захолустьем для берберов и всякого рода беглецов с европейского континента, среди которых были и армяне, обосновавшиеся в Анфе в самом начале XVI века после их изгнания вместе с евреями из Порту. В отличие от числа евреев, бежавших в Анфу, число армян было незначительным. Если евреи оставили свой след в Шефшауэне, на севере Марокко, то армянский след теряется уже к середине того же шестнадцатого столетия, так как Анфа долгое время оставалась почти что пустынной, а ее возрождение началось только в конце XVIII века по велению султана Мухаммеда бен Абдаллаха. Город стали называть Дар-эль-Бейда, что в переводе с арабского означает «белый дом», из-за стоявшего у океана большого белоснежного здания, которое служило ориентиром для путников. На португальском и испанском языках «белый дом» звучит как «каса бланка». Это «прозвище» и стало впоследствии новым именем города.

Византийский полководец Нерсес

В середине XIX века в Касабланку все чаще стали приезжать французы, многие из которых оставались здесь жить. Расцвела морская торговля с Европой — французы вывозили из Марокко в основном шерсть и зерно. Отношения с Францией зашли так далеко, что к началу XX века султан Марокко Мулай Юсуф перестал быть суверенным монархом, превратившись в управляемую французами марионетку. Аккурат в это время в Касабланке стали селиться и армяне из Франции. Как правило, это были семьи армянских предпринимателей, что занимались экспортом шерсти и кожевенной продукции в Европу. В двадцатых годах армяне даже обзавелись в Касабланке своим кварталом, став полноправными гражданами Султаната, который оставался под протекторатом Франции. В 1954 году армяне Касабланки стали собирать пожертвования на строительство армяно-апостольского прихода, так как прежде церковные таинства отправлялись ими во французском католическом соборе. Был выбран участок земли, заложен фундамент, но внезапно начавшаяся освободительная война против французских колонизаторов сорвала планы на строительство очередного христианского храма в городе, а в 1956 году было провозглашено независимое Королевство Марокко.

В настоящее время армян в Касабланке крайне мало. Перед поездкой в Марокко я говорил по телефону с почетным консулом Армении в Марокко господином Мехди Лараки, который сказал мне, что армян в Королевстве всего сорок семей, включая смешанные армяно-берберские семьи, одним из представителей которых является и сам господин Лараки. В числе людей, сохранивших армянские фамилии и умудрившихся при своей малочисленности не раствориться в берберах или арабах, предприниматели Нарег и Вакрам Сурмеян, владеющие каучуковым предприятием, доставшимся им от деда Жоржа Сурмеяна, который создал каучуковый завод в Касабланке еще в тридцатых годах прошлого века. Есть в Касабланке и именитые врачи-армяне — Артаг Келаджян, Арутюн Арутюнян, Микран Талтаян, Ованес Дурян, Хачатур Сюлакян. Последний и вовсе ученый-кардиохирург. Есть среди местных армян и архитекторы, и бизнесмены, и рестораторы… С некоторыми из них я надеялся увидеться, когда отправился в сердце Касабланки — на Rue d’Arménie, в старый армянский район. И только когда я добрался до него, по-настоящему понял значение термина «когнитивный диссонанс». Я ожидал увидеть старые армянские домики, у которых сушится развешанное белье, а в огороде рядом носится шкодливая армянская ребятня, кидающая друг в друга огурцы и помидоры с бабушкиных грядок. Но ничего этого не было! В начале нулевых район Rue d’Arménie был застроен современными жилыми высотками. От армянского в этом районе осталось лишь название улицы d’Arménie …да еще кафе Arménie. В нем я узнал, что кафе принадлежит некоему Хамамджяну, который живет далеко от Rue d’Arménie, а на самой улице армян так и вовсе давно нет. Все они разбрелись по городу и стране. Правда, администратор-бербер припомнил-таки одну армянскую семью, что осталась на Rue d’Arménie после застройки, однако когда я начал вытягивать из него подробности, оказалось, что семья не совсем армянская, и армянином в ней был разве что старик-отец. Сама же семья живет не совсем на Rue d’Arménie, а за углом, и вообще старик-армянин уж полгода как умер, а с его детьми и внуками никто из персонала Café Arménieне знаком.

Танжер, завоеванный Нерсесом

В тот день, когда я побывал на Rue d’Arménie, в Касабланке стояла идеальная погода без духоты и высокой влажности, что бывает редко. Я решил пройтись пешком до отеля, находившегося на расстоянии почти семи километров. От Rue d’Arménie я направился в парк «Арабской лиги», украшенный фонтанами и флагами арабских стран, каждый из которых сопровождают строго выстроенные по ранжиру двадцатиметровые финиковые пальмы и вашингтонии (вид пальм; прим. авт.). Насладившись красотой этих гигантов, я направился в сторону маяка Эль-Ханк, чтобы затем по Набережной дойти до отеля. На бульваре Корниш — собственно говоря, это и есть «набережная» по-арабски — я еще раз убедился в романтичности Касабланки. Прошло почти сто лет с тех пор, как гениальный Майкл Кертис снял свою «Касабланку», а мелодрама в настоящей Касабланке все та же, возможно, как и столетие назад: на Набережной я увидел десятки людей, прислонившихся животами к перилам, отделяющим пешеходную зону от океана. Люди, глядевшие в сторону океана, были чем-то заинтересованы. Поддавшись настроению толпы, я ненароком растолкал всю эту публику и пробился вперед к перилам. Тут я увидел совершенно голого мужчину средних лет, который без стеснения кувыркался в воде и что-то кричал. Лишь изредка до меня доносились какие-то воззвания к Аллаху, и каждый раз с приходом новой волны мужчина прыгал ей навстречу, волна накрывала его, а затем он снова оказывался на поверхности воды, обращаясь к Всевышнему.

Танжерская медина

— Что здесь происходит? — обратился я к молодому человеку, который стоял рядом со мной и наблюдал за происходящим, как и все остальные.

— Просит Аллаха о скорейшей смерти для себя. Жить не хочет.

— Но почему?

— Кричит, что любимая женщина его отвергла.

— Надо же что-то делать. Почему никто ему не помогает, не спасает?

— Вон, посмотрите, лодка со спасателями уже подходит. Сейчас вытянут его. Ничего страшного не произошло, — спокойно заметил мой собеседник. — С нашего Корниша часто какой-нибудь голозадый Меджнун (главный герой трагической истории любви «Лейли и Маджнун», популярной на Ближнем Востоке. История основана на реальных событиях и описывает жизнь арабского юноши по имени Кайс ибн аль-Мулаввах, жившего в VII веке на территории современной Саудовской Аравии: прим. авт.) прыгает в океан из-за неразделенной любви.

Я так переживал за жизнь этого несчастного, что сразу и не заметил спешившую к нему на помощь лодку с двумя спасателями, лихо орудовавшими веслами. Они подошли к утопающему со спины и стали вытаскивать его из воды в лодку. Мужчина пытался вырваться, кричал: «Дайте мне умереть», но было заметно, что силы покидают его. В конце концов он сдался. Двое крепких спасателей положили мужчину в лодку, накрыли брезентом и двинулись к берегу, где уже поджидала карета скорой помощи.

— Почему он голый? — поинтересовался я у того же парня, что стоял рядом.

— Так это же самоубийцы! Они раздеваются перед тем, как прыгать.

— Не понял. Зачем? Не хотят промочить одежду? — пошутил я.

Парень оценил шутку и рассмеялся.

— Так вы не мусульманин? У нас считают, что человек голым приходит в этот мир и голым должен уйти из него. Мы хороним наших умерших без одежды, обернутыми в саван. А самоубийцы заранее раздеваются, чтобы предстать перед Всевышним, как перед матерью во время рождения.

Несчастного влюбленного увезли в клинику, толпа отступила от перил и разошлась во все стороны, а я направился в отель. По дороге я думал уже не об армянах из района Rue d’Arménie, которых я так и не увидел, а о произошедшей трагедии… душевной трагедии, которая едва не унесла жизнь.

ВОРОТА АФРИКИ

Поездом из Касабланки я отправился в Танжер — город, где встречаются Гибралтарский пролив и Атлантический океан, где начинается Африка, где родился величайший арабский путешественник ибн-Батута, и, наконец, где полководец-армянин провозгласил византийскую гегемонию над этой частью света. Как тогда, так и теперь Танжер является портовым и торговым городом, расположенным на северо-западной оконечности Марокко. От Европы его отделяет Гибралтарский пролив, но культурное влияние Испании преодолело водную преграду еще столетия тому назад. И это я понял мгновенно, как только вышел из здания железнодорожного вокзала. Если в Касабланке марокканские таксисты предлагали мне свои услуги по-французски, сопровождая свою речь уважительным обращением «мсье», то в Танжере они уже не предлагали, а настаивали по-испански, обращаясь панибратски: Vamos conmigo, hermanito (исп. «Поехали со мной, братишка»; прим. авт.).

Третий не лишний. Между Атлантическим океаном и Средиземным морем

Я взглянул на карту своего гаджета: до отеля было всего три километра. Комфортный променад. Все же я не в гости к abuela (исп. «бабушка»; прим. авт.) приехал, чтобы мчаться к ней на такси…

Не только и не столько испанский язык отличает Танжер от других городов Марокко, сколько рельеф. Своими спусками и подъемами Танжер сначала напомнил мне Сан-Франциско, но стоило пройтись по его узким и кривым улочкам, как я вспомнил о Порту. Может быть, не только близость, но и схожесть двух городов стала причиной высадки португальских евреев и армян сначала в Танжере, а уж потом — в Анфе и Шефшауэне. Как бы там ни было,Танжер интересен не столько историческими достопримечательностями, сколько особой атмосферой города, являющегося точкой пересечения западного и восточного миров. Город богат традициями ночной

жизни, порочное обаяние которой привлекает в первую очередь богатых европейцев и арабских шейхов. Представительниц сферы сексуальных услуг можно встретить здесь даже днем. За те три километра, что я протопал до отеля, я трижды встретил путан. Здесь они самые что ни есть «древнейшие», так как за их услугами в Танжер прибывали моряки, купцы и путешественники еще более тысячи лет назад. Современный Марокко — мусульманская страна, в которой проституция уголовно наказуема, но только в Танжере продажная любовь хоть так же нелегальна, но допустима. А все потому, что Танжер — автономная международная экономическая территория. Власти делают вид, что не замечают «бабочек», а они стараются «порхать» ненавязчиво в тени мусульманского королевства, принося ему немалые доходы. Ведь их клиентами уже давно являются не только простолюдины с морей, но и толстосумы из Дубая, Абу-Даби, Дохи или Рияда.

«Парадокс, однако же!», — подумалось мне. — «На том берегу Гибралтарского пролива — Европа, испанский город Тарифа, где каждое проходящее судно платило особый налог, из-за чего даже возник сам термин «тариф», означающий пошлину или платеж. За счет этих налогов европейская Тарифа и жила. Здесь же, на африканском берегу, — арабский Танжер с консервативным обществом, но ассоциирующийся у моряков с плотскими утехами». Кто говорил о развратной Европе и застенчивом Востоке? Добро пожаловать в Танжер!

И все же для меня Танжер — это слияние вод Атлантики и Средиземноморья, которое было завоевано моим доблестным «соплеменником» задолго до того, как здесь появились арабы и ислам. Чертовски хотелось побывать в одной из важнейших географических точек мира, за владение которой билось не одно поколение людей. Я не стал задерживаться в отеле, привел себя в порядок, вызвал такси и отправился на мыс Спартель — место встречи Атлантики со Средиземноморьем, расположенное в четырнадцати километрах от города. Здесь передо мной открылось живописное зрелище: океан словно поглощает море, едва пересекшее пролив. Впервые я увидел море беззащитным и жалким перед гигантским бассейном, занимающим четверть площади водной поверхности Земли. Я стал кое-что припоминать из прочитанного об этих местах у средневековых путешественников, у того же ибн Батуты, оставившего заметки о родном городе и окрестностях. Почти все они писали, что с древнейших времен этот уголок Африки и Европы был лакомым куском для сверхдержав и почти всегда кем-то завоевывался: сначала его открыли колонисты из Карфагена в начале V века до н. э., потом в I веке до н. э. он попал под власть Римской империи, а затем в V веке новой эры окрестности вместе с Танжером захватили вандалы. Правда, их господство не продлилось и века. В 534 году, во время экспансии византийского императора Юстиниана, пытавшегося восстановить границы Римской империи, в Танжер вторглась армия полководца Нарсеса, которая вернула город со всеми его окрестностями и жителями прямой наследнице Римской империи — Византийской. Завоеванные армянином важный стратегический город и водные врата в Азию, Африку и Европу находились под властью Византии почти полтора столетия, до 682 года. И только в 702 году Танжер захватили арабы.

***

На протяжении двух последующих дней я знакомился с Танжером и его жителями, а также с их особой кухней, отличающейся широким использованием морепродуктов. Например, как и повсюду в Марокко, танжерцы также готовят тажин или кускус. Только вместо баранины или говядины они используют рыбу и прочих морских обитателей. Бытует мнение, что местных берберов и арабов подсадили на рыбу евреи, принесшие морские блюда из Португалии и Испании. Однако не рыбой единой богато здешнее еврейское наследие: в Танжере можно найти еврейского не меньше, чем христианского. А вот армянского здесь ничего нет, хотя один из завоевателей города был этническим армянином. Однако сражался он во славу Византии. Таких армян, отстаивающих чужие интересы, и в XXI веке более чем достаточно.

За время своего путешествия по Марокко я посетил также Шефшауэн, Фес, Тетуан, Агадир, а затем совершил четырнадцатичасовую поездку в Западную Сахару, в город Эль-Аюн. Очень может быть, что о дальнейшем своем маршруте по Марокко и Западной Сахаре я однажды расскажу отдельно в своих брошюрах. Ведь главными героями моих встреч на пути, ведущем меня «по следам армянским», являются не только сами армяне, но и другие люди. Они и только они, — независимо от их этнической принадлежности, — создают основу любых моих путевых заметок. В какую бы страну я ни заглянул, людям я оставляю частичку себя, а они отвечают взаимностью, платя мне добром. В этом и заключается мой секрет: я смотрю на мир, не вступая с ним в конфликт, а он улыбается мне, где бы я ни был, будь то яркие проспекты Токио или бедняцкие фавелы Каракаса. В Монголии я подарил кашемировый шарф местному юноше, чья мама трудилась в две смены на кашемировой фабрике, но не могла позволить себе роскошь, которую сама же производила. На Филиппинах я украдкой таскал продукты из положенного мне гостиничного завтрака и кормил ими бездомных людей и их собак. В Индии я купил новое сари девушке-сиротке, которая жила среди кустов со своим маленьким братиком и котом. В Афганистане я приобрел три коврика из лоскутков у деревенской бабушки, дабы та заработала… И так повсюду. Даже тут, в Марокко, не обошлось без добрых дел. Осенним вечером в Агадире, когда солнце спряталось за горизонтом, я решил прогуляться вдоль берега и подышать, так сказать, марокканским бризом перед вылетом домой. Смотрю — навстречу мне идет молодой человек с чайниками и кустом мяты. Мы разговорились. Мужчина пожаловался, что весь день на солнцепеке продавал чай, но из-за того, что пляжный сезон закончился, покупателей было не густо. Я решил купить у него несколько стаканов вкусного марокканского чая с мятой, и мы вместе устроили чаепитие прямо на ступеньках, ведущих на пляж. Беседуя с ним, я узнал, что мужчина недавно стал отцом. Мне захотелось что-нибудь подарить этому молодому человеку, но ничего с собой, кроме последних семисот дирхамов, которые я собирался потратить в duty-free перед вылетом, у меня не было. Эти мятые купюры и стали моим подарком молодому отцу.

Вадим АРУТЮНОВ, Марокко

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *